Каждый второй уик-энд

– Эй, эй! – Он вздохнул, и его дыхание потревожило мои волосы. – Это камешек не в твой огород, ясно? Тем, кто о тебе заботится, не должно быть все равно, где ты находишься. Вот и все, что я имел в виду.

– Конечно, прекрасно, но не могли бы мы посмотреть фильм прямо сейчас?

Он наконец уступил, накинул на меня почти забытый плед и закинул руку на спинку дивана.

Когда пошли первые титры, меня посетила чрезвычайно странная мысль. Вот я здесь, с почти незнакомым человеком, и он заботится обо мне лучше, чем мои родители. Мой родной отец даже не знал, где я нахожусь. Ему было все равно, лишь бы каждый месяц забирать меня у мамы на строго определенное время, по расписанию. И она была ничуть не лучше.

Гаю пришлось разбудить меня, когда фильм закончился. Его рука оказалась у меня на спине, потому что я завалилась на него. Он сказал, что ничего страшного, и у меня возникло ощущение, что он говорит правду. Что бы я ни делала, это не причиняло ему неудобств. Может, он действительно славный парень.

Я не напряглась, когда он обнял меня в дверях. Я уже начала привыкать к тому, что он из породы сентиментальных парней.

– Так что? – произнес он, все еще удерживая меня в объятиях. – В следующий раз, когда я наткнусь на тебя в компании, что ты хочешь от меня услышать?

– Обычного «Привет!» будет достаточно.

– И это все?

Я легко высвободилась из его объятий. Похоже, он говорил уже не только об этикете приветствия. У меня по коже побежали мурашки от сознания того, что нам приходится говорить об этом:

– А ты как думаешь?

Гай посмотрел мне прямо в глаза, прежде чем ответить:

– Я думаю, что существует много разных типов людей с большим количеством разных идей. Мы не всегда рассматриваем вещи со всех сторон, прежде чем выносим суждения.

– Ты же не думаешь, что мы должны позволить кому-то узнать, что мы друзья.

– Я не об этом. Я не хочу рисковать новой дружбой из-за того, что подумают люди. А ты?

Он хотел сказать, но не говорил прямо, что никто не поймет тридцатилетнего парня, который болтается с шестнадцатилетней девушкой один в своей квартире. Даже мне это казалось пугающим, но на самом деле все было не так. Люди поспешили бы осудить, не дожидаясь моих объяснений о разрушенном доме и пустой комнате. Они бы не поняли, что Гай предлагает мне убежище, место, где я могу быть не одна. И это все, что он делал. Он протягивал мне руку дружбы, когда рядом со мной больше никого не оказалось.

– Нет, пожалуй, нет.

– Я не подсказываю тебе, что говорить. Ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения.

– Нет. Нет, я думаю, ты прав. Люди могут быть туповаты. – Я не могла поверить, что призналась ему в этом.

– Вот именно. Я кивну, если мы случайно встретимся. Никто не станет возражать против этого. Но здесь, в моей квартире, – сказал он, – мы можем быть так близки, как захотим.

Было приятно, что кто-то беспокоился о том, как все это отразится на мне. Я знала, что Адам заботится обо мне, но у него была целая семья, которая заботилась о нем, и он не всегда мог находиться рядом со мной. Судя по тому, как быстро шел ремонт здания, очень скоро они могли покинуть это место.

Я отогнала эту мысль и улыбнулась Гаю:

– Мне бы этого хотелось.

Судя по улыбке Гая, ему тоже.

Адам

Когда позже в тот вечер Джереми зашел в мою комнату, я нисколько не сомневался в его намерениях. Он бросился на меня, пригвоздил к кровати и ударил по руке не меньше полудюжины раз. Все произошло почти бесшумно, потому что мы оба знали, что от отца нас отделяет всего лишь тонкая перегородка.

Наконец Джереми отчаялся найти на мне новые места для нанесения ударов, и я ослабил хватку, которой удерживал его. Мы сели напротив друг друга в разных концах кровати, тяжело – и тихо – дыша и обмениваясь убийственными взглядами. Я первый перестал хмуриться, и Джереми воспользовался возможностью сделать последний короткий выпад.

И я ему позволил.

Потому что да.

– Два часа, – тихо произнес он. – Всего два часа, и ты не мог продержаться.

– Я старался.

Джереми замахнулся для нового удара, и я отпрянул в сторону.

– Ладно. Ладно. – Я вздохнул, потому что он был прав. Какое там старался? Сказал отцу два слова в тот раз, когда мы его навещали? Намеренно затеял ссору в ресторане? Нет, мои поступки не говорили о том, что я пытаюсь наладить с ним отношения.

Но я действительно хотел попытаться. И пытался. Мне приходилось это делать, потому что усилий отца явно было недостаточно.

– Я больше не буду болтать. Я постараюсь, хорошо?

Джереми даже не взглянул на меня:

– В твоих же интересах. И это касается не только нынешнего выходного. Так должно быть каждый раз. – Он не упомянул о Джолин, но это подразумевалось. Если я собирался наладить отношения с отцом, по-настоящему, мне уже не светило проводить с ней каждую минуту бодрствования здесь. Мне пришлось бы часто отсутствовать. Даже мысль об этом заставляла меня скрежетать зубами и вызывала желание снова наорать на отца за то, что он разлучает меня с еще одним любимым человеком.

– Как ты это делаешь? – спросил я, зная, что мне понадобится помощь.