Казнить! Нельзя помиловать!

А дальше - по накатанной… Ослабил гипнотическое состояние и внушение; на стол две бутылки водки и хорошую закуску… И хозяйка засуетилась - достала из подпола соленья, да картошечку в казанок опустила. Да в печь его… Посидели душевно, поговорили славно… Правда всё больше хозяюшка, да мы не в обиде: слушали её внимательно - не перебивая, да охали и ахали в нужных местах! С тем и легли спать: и сыты и пьяны… Мы - сыты, а хозяйка ещё и пьяна: из двух бутылок обычной водки одна была "заряжена" обычной водой… Рано утром встали: хозяйка разогрела нехитрый завтрак: остатки картошки да рыбы малосольной пожарила… И проводила нас в ночь… ОТ денег, предложенных мною отказывалась всерьёз: пришлось сунуть силой в карман, да перед уходом "попросить": у неё никого ночью не было… А деньги? Так это сбережения на чёрный день…

Из вызнанного мной нарисовалась такая картина: лагерь в пятнадцати километрах от станции… Был ближе, но деревья вблизи повырубили - потому и лагерь передвинули дальше в тайгу… Вела туда железнодорожная узкоколейка и ходило по ней бессменно три состава - друг за другом с определённым интервалом… Туда - пустые, а оттуда - с поваленными и ошкуренными брёвнами. Тут эти вагоны перегружали в стандартные вагоны; цепляли их к товарным составам и гнали какие куда: какие в Архангельск для погрузки на лесовозы, а какие в глубь страны - на нужды населения и промышленности… А пустые - снова в место загрузки… Вот таким первым утренним составом я и решил отправиться на место погрузки… А там - на месте и выяснить: чем занимается в лагере отец Николая. Всех тонкостей я не знал: Начальник ГУЛАГА Берман только любезно "поделился" со мной тем, что Борисов Григорий - старший барака… Большее узнавать не стал: на месте разберусь - не маленький…

Подошли к составу с открытыми платформами: машинист уже "разводит пары" в котле паровоза… Залезли на последнюю платформу - охраны на станции нет, кроме сидящего в будке стрелочника. А зачем она нужна - состав ведь идёт пустой. И в тайгу… Да, к тому же, ещё ночь на дворе… Вот утром и особенно днём и вечером - на станции будет многолюдно… Залезли на платформу: Колюня держится за мою одежду, а я забираюсь наверх. Потом я его держу за одежду - только при контакте он может находиться в невидимости. Деревьев по краю станции полно, но до них далековато, так что подарок Лешего здесь не поможет… Прошли по краю платформы, чтобы не громыхать железом и сели у переднего края: когда поедем - можно спрятаться за передний борт от набегающего ветра… Скорость будет невысокая: я, вначале - даже не понял: почему это небольшой паровозик (вроде бы серии "О" - Овечка) прицеплен к голове состава угольным тендером вперёд? Уж не будет ли он толкать этот состав в другую, от загрузки брёвен, сторону? А потом дошло: пустые вагоны он может дотащить и задним ходом, а потом проехать немного вперёд; перейти на запасной путь; проехать снова вперёд и уже подъехать к груженому составу спереди. И тащить гружёный состав как положено - передом вперёд…

Тронулись; неторопливо покатились вперёд… Летом бы такое путешествие было бы в радость: смотри себе по сторонам; любуйся пейзажами! Но сейчас - не до любования: морозец пробирает до костей даже прятаться от ветра холодно: полежи на железках… Так что занимались странной гимнастикой - со стороны: то сядем; то встанем; то бегаем по платформе туда-сюда… Хорошо - только начало светать, да и тайга вдоль дороги: кому придёт в голову ранним утром смотреть на проезжающий мимо поезд? Они же здесь по десять раз на дню ездят! Замёрзли, продрогли - как цуцики: даже по 100 грамм приняли, но всё же доехали - не превратились в сосульки… Вовремя прекратили свои согревающие упражнения: рассвело; поезд подкатил к загрузочной платформе, у которой уже стояли хмурые, не выспавшиеся заключённые… Группами - каждая у своей кучи брёвен, видимо заготовленных с вечера… Охрана - в тёплых тулупах и валенках, а зэки - кто в чём горазд… Кто то в серых или чёрных фуфайках и таких же ватных штанах, а на кого без слёз смотреть нельзя - лохмотья какие то, давно уже потерявшие первозданный вид… Поезд подошёл; мы быстро слезли с обратной стороны платформы и принялись наблюдать за погрузкой…

Вдоль групп зеков, стоящих у каждой горы брёвен, прошёлся человек в относительно чистой чёрной телогрейке и шапке-ушанке. Колян, стоящий рядом со мной дёрнулся и горячо прошептал:

- Вон! Видишь! Это мой батя! Колоритный тип - ничего не скажешь. И голос командный и слушаются его беспрекословно… Мы стояли - в сторонке и смотрели, как корячились люди на погрузке огромных брёвен. Да… - по уму бы подогнать сюда краны и всё было бы сделано быстро! Но где эти краны и чем тогда будет заниматься основная масса сидельцев? Перевоспитываться, так сказать, трудом?!