Казнить! Нельзя помиловать!

На погрузке, тем временем, штабеля брёвен, становились всё меньше… Загруженные брёвна стягивали поверху тросами, чтобы по дороге не высыпались. Паровозик уже прицепился к переднему вагону и стоял, попыхивая клубками белого пара, словно отдуваясь после тяжёлой работы. Издалека раздался паровозный гудок - паровоз ответил ему таким же… Через несколько минут на вторую, маневренную колею, втянулся новый пустой состав. Первый состав был бы готов отправиться, если бы не полу загруженный злосчастный вагон. Бригадир махнул рукой нескольким крупным зекам и вместе с ними закончил погрузку. Паровоз прогудел отправление и гружёный состав медленно отправился в недалёкое путешествие - на станцию Нядом… А второй паровозик потолкал вагоны обратно, чтобы поставить их на первый путь, под погрузку. А бригадир, расстёгивая ширинку на ватных штанах, зашёл за штабель брёвен, справить малую нужду… Ну - может он стеснительный, а может марку начальственную держит. Зашёл за штабель и застыл!

За штабелем стоял его повзрослевший сын с парнем, так и излучавшим силу и власть. Незнакомец приложил палец к губам и поманил бригадира. Тот подошёл на негнущихся ногах, косясь на стоящего рядом с парнем улыбающегося сына. Парень начал негромко:

- Времени у нас мало - так что слушайте молча. Завтра вы пойдёте к начальнику лагеря и скажете ему, что вы хотите изложить в письмах к Ворошилову и товарищу Сталину свои соображения по поводу танкового вооружения. Попросите у него бумаги для написания доклада…

- Я не сотрудничаю с администрацией лагеря! - буркнул бригадир.

- Я сказал - слушать молча! - словно плетью, хлестануло по ушам Борисова. Он молча проглотил резкое одёргивание…

- Напишите и отдадите начальнику лагеря оба доклада: на имя Сталина и Ворошилова… И не тяните - напишите как можно быстрее! Вот это… - парень протянул бригадиру свёрнутый в четверо лист бумаги, вытащенный из внутреннего кармана куртки - вам поможет. Теперь вопрос: вы писали докладную Ворошилову, или только грозились?

- Я написал и отправил докладную товарищу наркому… - недовольно процедил Борисов: так с ним не разговаривали даже урки в лагере… Парень кивнул, не обращая внимание на тон, и добавил:

- Сегодня, после ужина, никого из своих из барака не выпускайте и сами не выходите из барака - будьте все на виду…

- А что будет после… - начал бригадир и осёкся - из-за штабеля брёвен вышел помощник и подозрительно посмотрел на Борисова. Тот улыбнулся миролюбиво в ответ и ухмыльнулся:

- Пальцы, сука - на морозе замёрзли! Чуть в штаны не напрудил!

- Иди давай, руководи погрузкой… - проворчал, теперь уже старший охраны - брёвна сами грузиться не будут!

- Иду старшой… - примирительно ответил бригадир, метнув глазами вправо-влево: парни, стоящие перед ним исчезли, словно их корова языком слизнула! Бригадир прошёл мимо старшего охраны; тот ещё раз внимательно оглядел пространство за штабелем брёвен и не увидев ничего подозрительного, пошёл за бригадиром… Он уже ушёл за брёвна, когда раздался негромкий облегчённый вздох… А с другой стороны гигантской поленницы, замёрзшие руки зеков уже вцепились в первые брёвна штабеля, чтобы загрузить их на платформы и отправить на станцию, где такие же бедолаги перегрузят их уже на стандартные платформы. Которые разъедутся в пункты назначения…

Поздно вечером, смертельно уставшие и замёрзшие грузчики, нестройной колонной втянулись в лагерь. Ворота за ними закрылись… В столовой их ожидала давно уже остывшая еда: отсутствие даже одного человека поломало привычный уклад погрузки… Пять человек - если, конечно, Борисов выбрал бы самых сильных в бригаду, смогли бы грузить брёвна - хоть и с трудом. Но тогда бы нарушились привычные связи в бригадах по шесть человек и бригадир пошёл на то, что лучше задержаться, чем получить ещё одного пострадавшего. А может и двух… Шнырь на кухне (помощник повара - со слабым здоровьем или специально поставленный на это место администрацией или урками) - из симпатизирующих политическим, шепнул Борисову:

- Блатные решили сегодня устроить сходняк по вашу душу! Бригадир напрягся - меньше всего ему и его уставшим людям, нужны были разборки с блатными именно сейчас - когда все вымотались на нет… Однако делать нечего - придётся спать вполглаза… Не об этом ли предупредил его незнакомый парень?

Зря я ему свой характер показал… - подумал огорчённо бывший комбриг - он сильно рисковал, да ещё и Кольку притащил с собой! Мне бы слушать молча, а я характер свой ему показывать начал… А что это он мне дал? - прекратил бесполезные самобичевания бригадир и, сев на пол, рядом с железной печкой, открыл дверцу, разглядывая - в отблесках пляшущего пламени, слова и картинки на развёрнутом листе бумаги. Чем больше он всматривался, тем сильнее затягивало его то, что было на бумаге. Он даже не заметил, как подошёл его друг и помощник по бараку и по частым разборкам с блатными. Тоже танкист…

- Что это у тебя Мефодич? - спросил негромко приятель, присев рядом… В голове Борисова мелькнула известная в их кругу фраза: Не верь, не бойся, не проси… Он ответил нехотя: