Казнить! Нельзя помиловать!

На боковой открытый борт платформы легли слеги, упёршиеся одним концом в землю, а другим концом - на край открытого борта платформы. Шестеро зеков подкатывали слегами (деревянными палками вместо ломов) бревно к наклонным слегам и под дружное - Взяли! поднимали бревно с земли, закатывая его вверх. По команде откидывали слеги назад и дальше закатывали бревно руками… На одном из вагонов крайний мужик, видимо оступился или поскользнулся и рухнул на колено. Тяжёлый край бревна, надавил на второго, стоящего рядом, заставив и его присесть на колено! Бревно накренилось и ударило крайнего зека концом в грудь, отчего тот упал, распластавшись на мёрзлой земле, с ужасом и полнейшей беспомощностью глядя на приближающийся к нему огромный смертельный комель… Отец Николая, проходивший рядом, метнулся к концу бревна; упал на колено, подхватив конец бревна у самой груби бедолаги. На лбу бригадира набухли, от нечеловеческого напряжения, чудовищные рубцы вен!

- Держим! Держим, мать вашу в дышло! - прохрипел он и зарычал - поднимаем комель! И начал вставать с колена!

С трудом бревно закатили на платформу… Зеки остановились, переводя дух и унимая дрожь в руках и ногах. Борисов присел рядом с лежащим мужиком: у него изо рта, с хрипом и свистом, вырывался воздух вперемешку с хлопьями пены розового цвета…

- Что, Кондрат - придавило? - сочувственно спросил бригадир…

- В чём дело? - рявкнул подошедший лейтенант - а ну давай работать - шваль лагерная! - зло зарычал он. Бригадир встал:

- Кондрата придавило начальник… - сказал негромко Борисов - надо его в лагерь к фельдшеру отправить! Лейтенант побагровел:

- Работать - я сказал! - взорвался визгливо - пусть встаёт - не придуривается! Пусть работает - не сдохнет! А сдохнет - одной падалью меньше станет - воздух чище будет. Вставай сука! - шагнул лейтенант, к лежащему - на утоптанном снегу, бедолаге…

- Лейтенант - да будь ты человеком! - встал, перед лежащим, бывший комбриг - какая работа - ему в больничку надо!

- Ты что…! Ты как… Ты с кем так разговариваешь - сволочь! - побагровел лейтенант и рванул клапан кобуры! Рядом со мной дёрнулся вперёд Николай - с трудом удержал его на месте, рыкнув негромко:

- Стоять! Спалишь нас на хрен! А лейтенант уже выдернул наган…

- Да я тебя сейчас! За неподчинение и сопротивление!.. На месте! СВОЛОЧЬ!!!.. - выкрикивал слова, словно выплёвывал, всё багровея и багровея! Лицо уже превратилось из багрового в лилово-синее! Лейтенант раскрыл рот, для очередного выкрика, как в оглушительной, после дикого ора тишине, раздался грохот выстрела! Пуля, вылетевшая из ствола нагана, впилась, разбрасывая фонтанчик смёрзшегося снега, в землю под ногами бригадира! А лейтенант выпятил грудь, вдыхая ещё больше воздуха в грудь; выкатил глаза из орбит и рухнул под ноги ошеломлённому бригадиру! Хорошо - между ними было метра полтора: никто не сможет обвинить Борисова в том, что он что то сделал лейтенанту! Хотя… - если захотят… Погрузка сразу же застопорилась: зеки замерли; конвоиры заклацали затворами винтовок… Подбежал помощник начальника конвойной группы, с наганом в руке:

- Что? Что здесь произошло?! - выкрикнул он, озираясь.

- Лейтенанту стало плохо… - ответил Борисов похоже - сердце… В больничку ему надо, начальник… Помощник обернулся: несколько конвоиров - из старослужащих, кивнуло головами… Помощник замахал рукой водителю трактора с прицепом, подзывая к себе:

- Давай, отцепляй прицеп и вези товарища лейтенанта в лагерь!

- И нашего тоже отправьте - ему грудь придавило бревном… - попросил бригадир. Помощник взорвался:

- А куда я его дену?! В кабине и так места мало!

- Так вы его в прицеп погрузите, да бойца с ним отправьте… - подсказал Борисов. Помощник незамысловато выматерился:

- Умные все вокруг - спасу нет! Какого ж хера вы тогда здесь сидите - раз такие умные! Бригадир промолчал: вопрос не требовал ответа…

Трактор увёз двух пострадавших и погрузка продолжилась: бригадир раскидал по группам оставшихся пятерых из "пострадавшей" бригады - впятером им грузить огромные брёвна было очень тяжело. В конце, "всем миром", загрузят эту злосчастную платформу…

Я отвёл Колюню в сторону и "отвёл душу", высказав ему всё, что я думаю о его умственных способностях и о нём - персонально. Парень посматривал виновато и… - с некоторой долей восхищения… Наконец я выдохся. Николай прошептал виновато:

- Прости Михаил - виноват, не сдержался… Но ты же понимаешь - отца же эта сволочь могла убить! Объяснение у него…

- А нас бы с тобой пристрелили? - выдохнул я… - Ну тебя то - ладно, не велика потеря - одним дураком меньше бы стало! Ну а меня то за что? За компанию?! У Колюни глаза распахнулись от изумления!

- Ну прости… - забубнил он… Я осуждающе покачал головой:

- Вернёмся обратно - больше дел с тобой иметь не буду… Парень побледнел - что снег вокруг и прошептал жалобно:

- Ну Михаил… Ну прости! Больше такого не повториться - клянусь!