Казнить! Нельзя помиловать!

Две пустые бутылки, оставшиеся после смешивания - тщательно протерев, закинул за сугроб метрах в 35–40 от железнодорожного полотна. Дырки, от провалившихся под снег бутылок и с паровоза не увидишь - горб сугроба скрывает… Основное дело сделали - теперь можно и передохнуть. И перекусить: и за завтрак и за обед и за ужин: там, куда мы пойдём, поужинать не получится… Перекусили плотно; "облегчились" принудительно и направились к месту разгрузки. Смотреть тут не на что: первый состав отправлен; идёт погрузка второго состава, а к месту погрузки подкатывают, гремя гусеницами и пыхтя клубами отвратительно воняющего чёрного дыма, трактора с прицепами. С них спрыгивают другие зеки и сбрасывают с прицепов брёвна на мёрзлую землю… И тут видно не равноправие: одни, стоя на верху брёвен, сталкивают их шестами, а другие - зацепив железными баграми с крюком на конце, волокут их к месту погрузки и складывают в штабеля-горки… И видно: на повозках зеки здоровые, сытые, да по сезону одетые, а тащат брёвна доходяги, одетые кто во что… Разгрузились; залезли на повозку. И тут неравенство: сытые уселись на бревно в начале повозки, за высоким бортом, а доходяги - остались стоять… Трактор, гремя гусеницами пополз по дороге к делянкам, на которых валили и обтёсывали стволы, а мы почапали - на своих двоих, следом. Что нам целый день делать на морозе - мы пойдём в лагерь. В невидимости, конечно… Там и в тепле можно пересидеть - не мешая местным… И даже на кроватях охраны в казарме полежать: в пустых бараках зеков тоже можно, но вши…

Пока охрана несла службу, Колюня успел даже поспать три часа, да и я вздремнул вполглаза… Трудно это: лежать на соседней койке, да держать парня за руку, как маленького: вдруг кто зайдёт, а на кровати спит чужой человек? А после ужина пришлось переместиться в оружейку, где в специальных стойках стоят винтовки охранников. Там хоть и холоднее, чем в казарме, но не на морозе же! Дождались сигнала отбоя и через полчаса просочились из казармы… Темно, только тусклые лампы, выхватывают местами жёлтыми пятнами света, некоторые участки территории… Нам надо к бараку воров… У входа - пара крепких парней в ватниках… Хорошо, что снег утоптан - не скрипит под ногами. Подошли, зашли за спины; разделились и несколькими ударами нейтрализовали сторожей. Можно было бы и зарезать, но кровь на снегу?!… Зашли в сени, затащив за собой сторожей… Развязали горловины рюкзаков; достали и выстроили в ряд бутылки с напалмом. Толкнул дверь в барак: внутрь влетели вырубленные сторожа, а за ними полетели бутылки с напалмом! Колюня поджигает фитиль, а я мечу горючие снаряды внутрь. Первые - веером - поближе к нам: отсекающий огонь! Звенит разбитое о стойки нар стекло; вспыхивает огонь! И следом за первыми бутылками - вглубь полетели уже остальные. Звон стекла; вспышки пламени; испуганный, злой, полный боли крик - всё смешалось в какофонию звуков! И нам пора: я захлопнул дверь в барак; Колюня припёр её плечом; я загнал под двери плоские короткие колышки… Чтобы дверь с той стороны не открыли - если кому удастся прорваться сквозь завесу огня! Последний штрих: с последней бутылки жидкость течёт на пол; в неё летит загоревшаяся спичка и Коляныч быстро захлопывает наружную дверь. Всё - теперь сгорят и колышки-стопоры… И - ходу от барака; в окнах барака заплясали отблески пламени, но часовые пока ещё тревогу не поняли. Хотя… - со звоном разлетелись стёкла в окне барака! Но в нём - решётки, а приток свежего воздуха - так просто подарок для уже ревевшего, как дикий зверь, пламени… ТРЕВОГА!!! Засуетилась, забегала охрана; внутрь зоны втянулся весь состав охраны, ощетинившись винтовками! А пламя уже вырывалось из разбитого окна; из под дверей в барак; чёрный дым валил из всех щелей… Кто куда, а мы - в казарму охраны: в ближайшие пару часов здесь точно никого не будет. Можно будет и вздремнуть…

Утром - на разводе, начальник лагеря - злой, потому что не выспавшийся, а больше всего потому, что "разгребать" последствия этого пожара придётся лично ему - со всеми, вытекающими из него последствиями! Хорошо ещё… - видел он, что в огне пожара сгорели только авторитетные урки, а работяги и политические - те, которые дают план по заготовкам - стоят в строю…

Гражданин майор… - раздалось из строя… Кто там посмел рот раскрыть без разрешения?! Ну конечно - Борисов… Этот бывший комбриг всё больше и больше завоёвывает авторитета в лагере: претензий к нему со стороны администрации нет, хотя на сотрудничество с ней он не идёт ни в какую! Майор бросил зло:

- Чего тебе?! И упёрся, в бригадира политзаключённых, бешенным взглядом! Бригадир - по негласному лагерному закону, опустил взгляд, но потом всё таки поднял его и посмотрел майору в глаза:

- Гражданин майор… - негромко произнёс Борисов - у меня к вам есть две просьбы… Начальник лагеря оскалился:

- А почему не пять? Десять? Давай - проси больше - может что и получишь! А получишь ты за свою наглость точно! Бригадир побледнел: после таких угроз мало кто оставался в живых! Но всё же сказал: