Кэд

— Мне искренне жаль, — ответил Кэд, — но эта история не для вас. Это очень важные снимки. Я сфотографировал встречу Гиндербурга, Бориса Дисловски и Германа Ливена.

Бауман посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Дисловски? Вы потеряли голову! Он покончил с собой десять лет назад. Что вы мелете!

— Я тоже так думал, но, оказывается, он жив. Неужели вы думаете, что все эти часовые поставлены там из-за Аниты Штерлик? Это все люди Гиндербурга.

— Дисловски… Да вы пьяны!

— Нет! И у меня есть снимки, которые докажут это.

Бауман пристально смотрел на фотографа.

— Дайте мне эти пленки, — проговорил он. — Если все ото правда, я немедленно отправлю их Браддоку.

Кэд покачал головой.

— Об этом не может быть и речи. Браддок их не получит. Это очень важные фотографии. Их можно отдать только американскому консулу.

Лицо Баумана стало жестким.

— Вы подписали контракт, и эти снимки принадлежат Браддоку. Давайте их сюда.

— Консулу, Бауман, и больше никому.

— Вот так всегда с этими пьяницами, — вздохнул Бауман. — Вы в самом деле собираетесь потягаться с нами, а? Эти фотографии принадлежат Браддоку, пусть он сам решит, что с ними делать. Давайте. Нас трое против одного. Не нужно терять времени и строить из себя идиота.

Кэд осторожно отступил. Сейчас ему нужна была ясная голова, и он пожалел, что выпил. Кэд очень боялся Баумана, но все же что-то более сильное, чем страх, мешало ему отдать пленки. Он протянул руку и схватил тяжелую стеклянную пепельницу.

— Если вы сделаете хоть один шаг, — сказал он, — я брошу это в окно.

Бауман презрительно улыбнулся.

— Кого может удивить разбитое стекло в комнате, где собрались друзья, чтобы выпить, — сказал он. — Ну, Кэд, вы ведь не до такой степени пьяны. Давайте же.

Шерман и Гро направились к Кэду, но тут в дверь резко постучали.

— Откройте! Полиция!

Бауман побледнел. Кэд сделал несколько шагов назад. Дверь распахнулась, и в салон вошел огромный парень в форме швейцарского полицейского.

— Всем оставаться на местах! — сказал он, держа руку на кобуре. За его спиной появился невысокий человек в черном плаще, а за ним маячили два типа в черной униформе, которые тут же вошли в комнату и заняли пост у окна. Кэд понял, что это люди Гиндербурга.

— Что все это значит? Что вам угодно? — обратился Бауман к полицейскому.

— Ваши паспорта, — ответил тот. — Вы не заполнили карточек. Это серьезный проступок.

Бауман облегченно вздохнул.

— Мне очень жаль. Мы просто забыли. Вот мой паспорт.

Но Кэд не попался в эту ловушку. Если бы полицейский был один, может быть, Кэд и поверил бы ему, но присутствие людей Гиндербурга лишало его всяких иллюзий. Сейчас они будут задержаны и обысканы.

Шерман и Гро тоже протянули полицейскому свои паспорта.

— Мой паспорт находится в комнате, — сказал Кэд невинным тоном. — Сейчас я его принесу, — и он направился к двери, чувствуя, что сердце пульсирует где-то в горле.

— Не двигаться! — приказал полицейский, но Кэд не остановился. Ему удалось юркнуть в свою комнату, захлопнуть дверь и повернуть ключ в замке. Потом он подбежал к двери, выходящей в коридор, открыл ее, поколебался секунду, потом выскользнул из комнаты и прижался спиной к стене. Он слышал, как люди, оставшиеся в салоне, ломились в его дверь.

— Скорей! Он сбежал! — закричал кто-то.

Кэд стоял, спрятавшись за открытой дверью, которая вела из его комнаты в коридор. Из-за этого ненадежного укрытия он слышал, как кто-то пробежал по коридору, как Бауман спорил с полицейским, как ругался Шерман.

Наконец Бауман громко произнес:

— Хорошо… Достаточно, мы последуем за вами.

По-прежнему неподвижно стоя за дверью, Кэд снова услышал грохот шагов: полицейский и люди Гиндербурга уводили Баумана и его помощников.

Кэд подождал, пока не услышал, как захлопнулись дверцы лифта, только после этого он покинул свое укрытие. Он быстро вошел в комнату, надел шляпу и вышел на покрытый снегом балкон.

Внизу перед отелем стояли три полицейские машины. Не раздумывая, Кэд перелез через перила и спрыгнул на нижний балкон. Приземление было не очень удачным, но Кэд почти не обратил на это внимания. На балконе было темно. Кэд осторожно толкнул дверь, и она отворилась. Он вошел в темную комнату, задвинул штору и, нашарив выключатель, включил свет.

Кровь застыла у Кэда в жилах, когда он увидел, что на кровати, стоящей неподалеку от балкона, лежит женщина. С округлившимися от ужаса глазами женщина стала подниматься, и Кэд кинулся на нее, придавливая своим весом и зажимая рукой ее рот.

Женщина пыталась вырваться, но напрасно, и тогда Кэд прошептал:

— Не бойтесь, я не причиню вам зла. Мне нужна ваша помощь.

Испуганные голубые глаза смотрели на него с мольбой, но заметив такой же ужас во взгляде Кэда, наполнились слезами. Женщина перестала вырываться. Кэд медленно отнял руку от ее рта.

— Что происходит? — спросила она неожиданно спокойным голосом, и Кэд почувствовал, что ужас, почти парализовавший его, отступает. Вопрос был задан по-английски, но, судя по акценту, это была француженка или швейцарка.

— Простите меня, — сказал он, отходя от кровати. — Я не знал, что здесь кто-то есть. Мне очень неприятно…