Кэд

После того, как рассвело, Кэд смог, наконец, рассмотреть часовых. Их было девять: верзилы в черных плащах, резиновых сапогах и черных пластиковых капюшонах. Все они были вооружены десантными автоматами. После восхода солнца четверо скрылись в доме.

В десять часов дверь на террасу открылась, и из нее вышел пожилой человек, чтобы подмести снег. Потом он вынес четыре стула и ушел. Этот спектакль немного развлек Кэда. Он направил аппарат на один из стульев и стал ждать.

Между десятью и одиннадцатью часами он почувствовал какое-то движение под деревом. Как раз под тем местом, где он сидел, двое мужчин заговорили по-немецки. Но Кэд не разобрал, о чем они говорят, а густые ветви не позволили ему рассмотреть говоривших. Это происшествие несколько успокоило Кэда: он понял, что не заметен снизу.

Чуть позже одиннадцати дверь на террасу отворилась, и появилась Анита Штерлик. Кэд сразу же узнал ее. Об этой высокой полногрудой блондинке с азиатскими скулами и волнующей походкой уже пять лет кричали все газеты. На кинозвезде были красные обтягивающие брюки и белый свитер. Она села на один из стульев и закурила сигарету.

Дверь снова открылась, и на террасе появился мужчина, одетый в черные брюки и такой же черный свитер. Мужчина был немолод, его седые волосы торчали ежиком, а квадратные плечи и выправка говорили о том, что это бывший военный. Анита улыбнулась и протянула руку, которую он поцеловал.

Кэд тут же щелкнул затвором и сделал первый снимок.

Потом он стал рассматривать мужчину. Он где-то уже видел его. За свою жизнь он встречал много известных людей, и это лицо что-то напомнило ему. Кэд прижал глаз к объективу, и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он вспомнил свой визит в Берлин два года назад, где он провел два часа на холоде, ожидая появления Эрика Гиндербурга, шефа секретной полиции. Это был он! Гиндербург и Анита Штерлик! Чутье Браддока и на этот раз не подвело. Теперь присутствие часовых стало понятным. Кэд еще раз взглянул на одетых в черное часовых и понял, что его предприятие намного опасней, чем он мог предполагать. Если его обнаружат, то сразу же пристукнут, не задавая вопросов. Ощутив внутреннюю дрожь, Кэд все же заставил себя сосредоточиться на террасе.

Старый слуга принес поднос с чашками и серебряным кофейником и тут же вышел. Анита и Гиндербург весело разговаривали. Генерал разливал кофе, а Кэд фотографировал.

На террасе появились еще трое мужчин. Один из них, лет сорока на вид, высокий и худой, был одет так же, как Гиндербург. Он толкал перед собой кресло, в котором сидел очень толстый старик. Кэд сразу же узнал его: Герман Ливен, правая рука генерала Гиндербурга. Год назад он помешал Кэду сделать фотографии. Но второй, еще более дряхлый, который, однако, вышел на террасу своими ногами, заинтриговал Кэда по-настоящему. Прижав глаз к объективу, он не верил себе. Но никто не мог быть так похож на Бориса Дисловски, кроме самого Бориса. Злое жирное лицо очень постарело, но выражение презрения и высокомерия не смогли стереть даже годы. Все та же плешь, торчащие уши, толстые губы… Это мог быть только Дисловски — предатель своего народа и родины, который внушал отвращение всему миру и которого честные люди называли не иначе как грязной тварью.

Инстинкт Кэда и опыт фоторепортера подсказали ему, что он присутствует при очень важном событии. Встреча этих трех скандально известных людей со звездой экрана казалась ему исторической. Что делали вместе человек, который держал в руках всю тайную полицию Западной Германии генерал Эрик Гиндербург, его правая рука Герман Ливен, предатель родины Борис Дисловски и киноактриса Анита Штерлик?

Гиндербург и Дисловски сидели за столом напротив друг друга. Ливен держал в руках какую-то папку, которую после некоторого колебания, положил на стол. Анита, стоя позади Гиндербурга, положила руку ему на плечо и заглянула в папку. Благодаря своему объективу, Кэд мог видеть, что в папке находится карта Берлина. Он закончил первую пленку и поспешил снова зарядить аппарат.

Мужчины оживленно беседовали. Гиндербург ткнул пальцем в какую-то точку на карте. Кэд делал снимок за снимком, понимая, что они будут слишком хороши для такой дешевки, как «Шепот». Он подумал, что нужно будет отнести их в американское консульство. Такие снимки принадлежат истории, и они дадут Соединенным Штатам очень сильные козыри в игре с остальными разведками. Когда Кэд закончил вторую пленку, в его активе оказалось семьдесят два кадра. Этого было более чем достаточно. Теперь нужно было поскорей вернуться в отель и связаться с американским консульством в Женеве.

Дрожащей рукой Кэд положил кассеты с пленками в карман и сделал большой глоток коньяка. Когда он попытался завинтить пробку, она выскользнула из замерзших рук и полетела вниз. Если хоть один часовой пройдет мимо и увидит ее…

Он взял в руки приемник.

— Бауман, вы слышите меня?

— Здесь Шерман. Как идут дела?

— Дело сделано. Мне нужно уйти отсюда.