Кэд

— Вы ошиблись в выборе героя, — сказал он, повернувшись к Смеллу спиной. — Теперь уходите и оставьте меня в покое.

Повисло тяжелое молчание.

— Я очень огорчен, мистер Кэд. — Наконец выдавил из себя секретарь комитета. — Не из-за себя. Из-за вас.

Когда дверь за негром закрылась, Кэд посмотрел на стакан, который все еще держал в руке, потом размахнулся и вдребезги разбил его о стену. После этого Кэд сжал кулаки и упал на кровать. Он не хотел ни о чем думать. Он приказывал своей совести молчать.

Прошло несколько минут, и внезапно сквозь закрытую балконную дверь до Кэда донесся душераздирающий женский крик. Потом еще. И еще один. Дрожа, Кэд распахнул балкон и выглянул на улицу.

После прохладной комнаты удушающая жара улицы обволакивала, как сырое покрывало. Кэд осторожно вышел на балкон и, вцепившись в перила, посмотрел на улицу. Недалеко от гостиницы стоял его недавний гость, Сонни Смелл. В ослепительных солнечных лучах рубашка его казалась еще белее, а лицо сделалось совершенно черным. Кулаки его были сжаты. Смелл осмотрелся вокруг, а потом крикнул кому-то, кого не видел Кэд:

— Не подходи, Теса! Оставайся там!

Кэд видел, что к Смеллу приближаются трое белых с дубинками в руках. Двое других подходили с другой стороны. У Смелла не было никакой возможности скрыться.

Кэд бросился в комнату и схватил фотоаппарат. Он быстро снял объектив на 5.8, открыл саквояж, высыпал содержимое на кровать, взял двадцатисантиметровый телеобъектив и вернулся на балкон. Годы практики сделали его жесты быстрыми и уверенными, почти автоматическими. Он установил телеобъектив на аппарат и прижал глаза к визиру. Его руки больше не дрожали. Внизу один из белых закричал, торжествуя:

— А вот и подонок Смелл! Сюда, парни!

Смелл присел, закрывая голову обеими руками. Удар дубинки свалил его на землю. Другая дубинка заставила его подскочить, и звук удара долетел до Кэда. Третий белый ударил Смелла ногой в лицо, и Кэд увидел, как на светлую рубашку Сонни потекла кровь.

На балконе, не умолкая, щелкал затвор фотоаппарата.

Из отеля выбежала высокая худенькая негритянка. Белая блузка съехала, обнажив худенькие плечи. Телеобъектив Кэда последовал за ней.

Один из подонков снова ударил негра ногой, и ногти девушки впились ему в шею, заставив обернуться. Перед ним, белым, стояла негритянка, разъяренная, как дикая кошка.

Наступила короткая пауза, потом тот, кого она оцарапала, зарычал и замахнулся дубинкой. Удар пришелся по руке, которой она пыталась защититься. Кость с хрустом сломалась, и Кэд увидел со своего балкона выпирающие из-под кожи обломки.

— Подыхай, сволочь! — крикнул мужчина, замахиваясь снова.

Следующий удар опустился на голову девушки, и она упала рядом со Смеллом. Юбка ее задралась, обнажив длинные ноги.

В конце улицы раздались свистки. Пятеро белых отступили. Два помощника шерифа, звезды которых ярко сверкали на солнце, широко улыбаясь, приближались к убийцам.

Мужчина, которого оцарапала негритянка, еще раз ткнул дубинкой поверженное тело. Другой, схватив за руку, оттащил его в сторону. Потом все пятеро, еще раз взглянув на полицейских, неторопливо удалились.

Полицейские подошли к бесчувственным телам.

Кэд отступил в комнату и опустил фотоаппарат. Он дрожал, как лист, но знал, что сделал очень важные снимки, пожалуй, более важные, чем он мог бы сделать во время манифестации. Теперь его организм срочно нуждался в выпивке. Он оглянулся и похолодел: в комнате стоял Митчелл и в упор смотрел на фотографа. Митчелл ухмыльнулся и запер дверь на ключ.

— Давай сюда свой фотоаппарат, подонок, — процедил он.

«Похоже, за этот год я так опустился, что сейчас, когда мне нужна вся моя воля, я чувствую себя тряпкой, — подумал Кэд. — Год назад я сделал бы отбивную из этого пижона, а теперь я боюсь его. Он гораздо крепче и быстрей меня. Он меня просто забьет до смерти и отберет пленку».

— Ты меня слышал? — взревел Митчелл. — Давай сюда свой вонючий аппарат!

Кэд молчал. Его дрожащие руки сняли телеобъектив и бросили его на кровать.

Митчелл медленно приближался.

— Я видел, как ты фотографировал, — прошипел он. — Ты хотел неприятностей? Хорошо, ты их получишь. Я же предупреждал. Давай мне сюда.

— Ладно, — сказал Кэд, пытаясь перевести дыхание. — Только не трогайте меня…

Он перекинул через голову ремень, на котором висел аппарат.

Митчелл остановился, глядя на фотографа с презрительной ухмылкой.

Лицо Кэда исказила мучительная гримаса. Он задыхался. Он выглядел таким испуганным, что Митчелл допустил маленькую оплошность: расслабился, предвкушая, какую замечательную отбивную удастся сделать сейчас из этого трусливого типа.

— Давай сюда, — сказал он, протягивая руку.