Кейп-код

ся учебником по гармонии — отец его пишет столько, сколько Алеша помнит

себя.

Днем и ночью у отца в комнате бубнит радио — «Немецкая волна», Би-­‐Би-­‐

Си — их перестали глушить, но отец как будто не слышит приемника. Во вся-­‐

ком случае, не обращает на него внимания. Отец занят учебником.

Максим Осипов. КЕЙП-­‐КОД

4

— Во всех этих строгих правилах про удвоения и задержания есть своя кра-­‐

сота, — рассказывает Алеша Шурочке, и та кивает, подробней не спрашива-­‐

ет — и к лучшему, ему трудно было бы объяснить, что это за такие правила.

Дальше элементарной теории музыки он не продвинулся, да и ту позабыл.

Музыку Алеша бросил, когда ему было четырнадцать лет. Родители спро-­‐

сили, чего ему не хватает для счастья, он честно сказал. Вероятно, и данных не

было, иначе они бы не позволили так поступить. Никакого счастья все равно

не последовало.

— Учебник будет совсем другой, чем те, которые есть, — продолжает Алеша.

Надо, чтоб Шурочка уважала отца. — Студенты решают задачи, но они не по-­‐

хожи на музыку. — Вот, он вспомнил, как говорил отец: — Надо изучать одно-­‐

го композитора, другого, что один бы сделал с мелодией, что другой. Гармо-­‐

низовать ее в стилях разных эпох, направлений. Понимаешь, да?

Шурочка понимает, но им невозможно жить вместе с его отцом. Она не про-­‐

тивница быта, нет, несмотря на молодость она умеет создать уют. Но нахо-­‐

диться в квартире, где пахнет всем — плесенью, мусоропроводом, вчерашней

едой, — неприятно и неполезно ни будущему ребенку, ни Алеше, ни ей.

— Если б ты мог с ним поговорить…

О чем? О том, что надо дать место для новой жизни? Пожилого человека не

изменить. К тому же такого нетривиального. Алеша пробует вспомнить, когда

они последний раз разговаривали с отцом всерьез. Наверное, перед Алеши-­‐

ным поступлением. Дома было уже так тяжело, что хоть отправляйся в армию.

Ходили слухи (затем подтвердившиеся), что после первого курса мальчиков

всех поголовно и заберут — тогда отправляли в Афганистан. Отец нашел по-­‐

жилого врача-­‐нефролога, та поставила Алеше диагноз, научила, как комиссию

обмануть.

— Боишься, что меня там убьют?

— Не только, — ответил отец.

Он не хочет, чтобы Алеша стрелял в людей. На каждого погибшего солдата

и офицера в Афганистане приходится чуть ли не сотня убитых жителей —

«голоса» отец в то время слушал внимательно.

— Разве это война? Геноцид, резня, карательная операция, как угодно.

Должен сказать, Алеша, в моей жизни было много грустного, даже стыдного,

как почти у каждого человека, в особенности советского. Но в подобных вещах

мы не станем участвовать.

Вот такой разговор.

А теперь Алеша с отцом ведут почти бессловесное совместное существова-­‐

ние. У одного молодая жена и планы уехать в Америку, у другого — понятно

что: неопрятная старость, нескончаемый учебник гармонии.

В первый вечер после Алешиного возвращения они сидели втроем на кухне:

он, отец, Родион. Алеша не выдержал:

— Вы бы знали, в каком мы дерьме… — разморило его от вина и от того,

что не выспался.

— А мы всё ждем, когда ты нам это выскажешь, — засмеялся Родион своим

наполовину беззубым ртом.

Максим Осипов. КЕЙП-­‐КОД

5

От Родиона всегда, со школьных еще времен, исходило ощущение нрав-­‐

ственной правоты. Теперь, по возвращении из Бостона, после встречи с Шу-­‐

рочкой, Алеша увидел, на чем вся его правота держится, — на обделенности.

Родион никак не мог доучиться: он-­‐то как раз послужил в армии.

— А что, много американцев звонит Лаврику? — спросил Родион. — А то он