Кенийские сафари

Зато все мужчины — туркана всегда носят с собой копье и изящное, напоминающее табуреточку на двух ножках приспособление, украшенное тонким орнаментом. Эти «табуреточки» во время ходьбы вешают на копье. Для сидения они, однако, используются крайне редко. Чаще всего они служат подголовниками во время сна или отдыха; благодаря им аполлоны пустынь долго сохраняют свои роскошные прически.

По-моему, вся та доля изобретательности, которая используется другими народами на создание национального костюма и украшений, у туркана, за неимением таковых, расходуется на сооружение замысловатых причесок. Это от них, от туркана, пошла по всему кенийскому Северу «мода» на глиняные шапочки, увенчанные страусовым пером. «Если не носить такие шапки, солнце выгонит из головы все, что вложил в нее Нк-хайи», — говорят туркана. Всякий раз, отправляясь в долгий путь через пустыню, они добавляют к своим «шапкам» новый слой глины, с трудом добытой в озере.

Существует также древний обычай «породнения прическами». Он заключается в том, что группа людей — родственников или друзей — одновременно стригут волосы и складывают их в общую посудину, где замешивается глина для нашлепок, а затем вклеивают эту смесь друг другу в «шиньоны». Отдать юноше — туркана свои волосы для шиньона — лучший способ приобрести в его лице друга. После смерти отца старший сын пользуется особой привилегией присоединить его волосы к своему шиньону. В некоторых шиньонах накапливаются волосы трех-четырех, а то и больше поколений.

Если мужчины других племен, поселившихся вокруг озера Рудольф, украшают свою голову лишь глиняной нашлепкой с воткнутым в нее страусовым пером, то туркана стараются довести свои головные уборы до предела совершенства, возможного в местных условиях. Ни один народ Восточной Африки не имеет таких сложных и пышных причесок, такого обилия символических украшений, как туркана.

О, каких только причесок не увидишь, просидев полчаса на каком-нибудь оживленном перекрестке улиц — троп Локваканголе. Один дряхлый старец превратил свою голову в нечто напоминающее дикобраза: из его глиняной шапки во все стороны торчали длинные рыбьи кости, к концам которых были прикреплены разноцветные бисеринки или лоскуты яркой материи. На головах двух высокомерно держащихся мужчин лет сорока были надеты сооружения из перьев, обильно украшенные бусинками и обточенными кусочками скорлупы страусовых яиц. А вот навстречу им идет величественный старик, спину которого прикрывает целая львиная шкура. У него роскошно взбитый шиньон, вернее, два шиньона, поскольку голова посередине выбрита и в образовавшуюся между волосами «плешину» залита глина. Спереди в этот глиняный валик вставлены пестрые перья турачей, а сзади — длиннющее основание страусового пера. На конце его был укреплен большой пушистый шарик из белого страусового пуха, покачивающийся в такт размеренной походке старика. Такое приспособление называется «алокет». Пушистый шарик был надет и на копье, покоившееся на плече старца.

— Что означают эти шарики? — поинтересовался я у Лусенге.

— Это символ мира. Когда туркана идут по чужой земле, алокет как бы говорит, что воины не хотят применять оружие.

Этот старик — военный старейшина туркана, живущих очень далеко отсюда, в горах Пелекеш. Его наряд говорит о том, что он пришел сюда с добрыми намерениями.

— Ты знаешь этого старика?

— Нет, первый раз вижу.

— Откуда же тебе тогда известно, что он пришел издалека, с гор Пелекеш?

— Потому что только там старейшины употребляют сейчас белые страусовые перья и белый пух. У нас старейшины пользуются черными перьями.

От Лусенге я узнал, что помимо разнообразных произвольных украшений, в каждом головном уборе туркана должны присутствовать еще и обязательные элементы, имеющие свой смысл и позволяющие соплеменникам, не вступая в разговор, с первого же взгляда многое узнать друг о друге. Страусовые перья, оказывается, это нечто вроде знаков отличия у военных.