Кесарево сечение

Валерий Алексеевич немного послушал этот базар, а потом заявил, что мы все пьяны, и он в том числе. Петр Янович, категорически опроверг инсинуацию, сказав, что лично он находится в состоянии "упоения в бою у грозной битвы на краю". И уточнил, что, с его точки зрения, край в сфере познания – это самый центр, ибо дальше – неведомое.

Кончилось тем, что Валентина явилась из кухни и произнесла сакраментальное: "ваш кофе, сударь!". Фраза была адресована мне. Остальным досталось жалкое: "чай стынет!".

– Отличный чай! – похвалил Петр Янович, прихлебывая и жмурясь, как кот. Давненько я такого чая не пивал… Вот ты, Куропаткин, перешел в стан скептиков. Это такие люди – у них со временем возникают проблемы с желчным пузырем. Мне они не близки. Я предпочитаю романтиков.

– Я, – Вася тоже отхлебнул из чашки, после чего ткнул себя в грудь. – Я, Петр Янович, реалист. И попросил бы не вешать ярлыки!

– Да какой же ты, к свиньям, реалист, если не моргнув глазом толкуешь о мировом разуме, который никто никогда не наблюдал. А вот есть люди, которые ни о чем таком не говорят, зато пишут такое, что шары на лоб лезут. Но, заметь, они предлагают программу действий, а не просто балабонят. Вот поэтому, когда мы завтра с утра будем обсуждать подробности беседы Глеба с Шатиловым, я дам вам один приватный документ. Вы его почитаете, и на пару предложите мне практические выводы. А то я сам там ни черта не понял… И, кстати, сообщаю, что господин Сомов, вероятно, на подлете, если уже не сел. Ты, Глеб, с ним встречаешься в самое ближайшее время. Кто он – тебе известно. Твоя задача – синхронизировать наши позиции. Тебе следует иметь в виду, что он отнюдь не наш сторонник, но и не противник. Он как бы третья сторона и самостоятельная величина. Наши цели близки – он тоже друг всего разумного и мыслящего. Но его стиль вызывает у меня недоверие.

– Встреча тет-а-тет, или можно взять Васю?

– Нужно. Без Куропаткина ты теперь ни шагу. Он ведь перешел в категорию скептиков, а такие люди у нас на вес золота!

– Да не перешел я, не перешел! – возопил несчастный Вася. – Валерий Алексеевич, вы бы хоть заступились…

– Э-э… В самом деле, Петя, что это ты… Так-то зачем?.. Молодой человек подает большие надежды в плане… э-э… Он вчера, например, подал мне идею вполне в духе… э-э…

– Что ты все "э-э", да "э-э". Какую идею?

– Ну, не здесь же ее обсуждать. То есть не сейчас. Завтра после обеда у нас рандеву с Кухарским, а потом и обсудим. Все равно ведь надо с текучкой разобраться, да и есть кое-какие наметки по навигационным центрам…

На лице Гири появилось кислое выражение.

– Не мог сам этот вопрос раскрутить, – буркнул он. – Все тебе надо утрясти, все согласовать… Бюрократ – вот ты кто. Прогнивший бюрократ! И меня скоро сделаешь бюрократом. Когда начнешь проявлять самостоятельность?! Я тебя зачем здесь оставил? Чтобы ты разгреб всю рутину, всех разогнал, и всем надавал по шеям. А приезжаю – все по-прежнему.

– Но, Петя, зачем нам теперь скандалы. Мы ведь…

– А без скандалов ты всех разогнать не можешь.

– Ну… Без скандалов они не расходятся, – Сюняев развел руками. – Не умею я, Петя…

– С завтрашнего утра начну учить. А сегодня на сон грядущий повторяй одну фразу: "Уважаемые дамы, любезные господа, леди и джентльмены! Я далек от мысли, что все вы – бессовестные негодяи, наглые лгуны и отъявленные мерзавцы, но…". Вот если с этой фразы начинать, то дальше можно крыть хоть матом, никакого скандала не будет. Понял?

– Понял, – сказал Сюняев обреченно. – Я думал, что надо наоборот. Сначала маты, а потом эту фразу. Наверное, я ошибался…

Глава 15

Утром Петр Янович выслушал мой подробный отчет о встрече с Шатиловым и даже ни разу не перебил. Потом выслушал сообщение Куропаткина о его деятельности по обеспечению доступа к базе данных навигаторов и задал только один вопрос: "Слушай, Василий, а есть хотя бы один человек, который может гарантировать достоверность сведений, добытых нами из этой базы?". В ответ Вася только пожал плечами.

После этого Гиря какое-то время смотрел в потолок и морщился. В заключение буркнул что-то невразумительное, отчетливо произнес: "черт знает что!", встал и открыл свой знаменитый сейф. Краем глаза я увидел в нижнем углу что-то металлическое и блестящее, решил, что где-то во время доклада мы проштрафились и приготовился к аутодафе. Но, вопреки предположению, Петр Янович достал из сейфа не сакраментальный ятаган, а все ту же синюю папку. Открыв ее, он выудил из середины несколько листов, бросил на стол и строго посмотрел на Васю. Вася поежился, но выдержал взгляд.