Кэшбэк. Белые столбы. Беседы

Там же. На следующий день гуляли по парку. Сходили к водопаду в деревню Лихтенхайн, где в местном ресторанчике очень славно пообедали. Как сейчас помню большую порцию свинины с жаренной картошкой, лисичками и бокал пенного Пауланера. Потом пошли к Эльбе. Маршрут порядка пяти километров. Спустились с другой стороны горного массива Баштай к городку Велен. Какое-то непривычное спокойствие, умиротворение вокруг: небольшая кирха, безлюдная рыночная площадь, по реке тихо скользят узкие лодки академической гребли. Решили возвращаться назад. Крыши городка остались внизу. Мы поднялись в лесную чащу, и на ближайшей поляне видим, приближающегося мужчину с мальчиком на спине. Оба, видно, очень устали и, не доходя до нас, мужчина что-то по-немецки спрашивает. Я в его вопросе понял только слово «Велен», но после того случая, естественно, молчу. Жена бодро, наслаждаясь собственным произношением, ему что- то отвечает, и для убедительности рукой указывает направление к деревне Лихтенхайн. Мужчина, тяжело вздохнув, разворачивается с мальчиком на спине и исчезает в зелени.

— Спрашивал, правильно ли они идут к Велену. Я ему показала куда! — перевела жена мне.

— Здорово ты им отомстила за своего отца! Он же был у немцев в плену, в концлагере. Топать им до ближайшего населенного пункта пять километров туда и пять километров обратно до Велена! Кстати, надо куда-то свернуть в сторону, чтобы им больше не попасться на глаза! — отреагировал я.

Картошка была готова. Осталось только слить воду. Опята шипели на сковородке. Приходилось постоянно переворачивать их деревянной лопаточкой. На другой сковородке золотился лук, приготовленный для грибов. В большой комнате сервировался стол к позднему обеду, переходящему в ужин. Появилась селедочница с выложенными по краям срезами темно лилового лука. Середину стола украшала плоская ваза, с которой стрелами свисал зеленый лук. Мой друг был поклонником Чиполино. Из морозильника достали матового цвета бутылку водки. Налили по рюмкам.

— Ну, давай выпьем за третий вариант родины! — предложил профессор.

— Не откажусь! Придется рассказать, иначе не нальешь вторую! — подхватил я.

Первый класс я закончил в Москве на Бакунинской у бабушки с дедушкой. А затем волею моих родителей остальные школьные годы провел в ближайшем Подмосковье в городе Видное. Тогда основным транспортом была электричка с Павелецкого вокзала. Она приходила из Москвы на станцию Расторгуево. И с левой стороны на крутой возвышенности реки Битца за редким лесом сосен просвечивались дома. Вот эта картина: склон, сосны, за ними еле видные дома и есть город моего детства. В последние годы, приезжая на встречи с одноклассниками, замечаешь, как все изменилось: построено много новых кварталов. Но «старая» часть города с аккуратными двухэтажными домиками с небольшими палисадниками, узкими в одну полосу туда и обратно улицами, конечно, родней. Двор дома! Что может быть прекрасней в детстве — там друзья! Здесь я летом играл в футбол, а зимой — в хоккей.

— Понятно, это у тебя не только малая родина, но и город детства! Обрати внимание: заслужил, наливаю вторую! Есть понятие многоженство, значит, я понял, возможно — многородинье!

— После окончания школы переехали в Москву. Квартира на девятом этаже большого дома на Ленинских горах. Из окон виден утопающий в зелени Университет. Подсветка здания в праздничные дни настолько эффектна, что характерный силуэт казался хрустальным. Днем в ясную погоду с балкона можно было проводить экскурсии по Москве, видны все семь сталинских высоток. По воскресеньям я любил бегать. Придумывал себе цель — купить газету «Футбол» в киоске около входа Главной арены «Лужники». Путь лежал через территорию Дворца Пионеров, затем на смотровую площадку. На ней небольшой отдых. Да и как себе было отказать в удовольствии полюбоваться видом Новодевичьего монастыря, спортивных сооружений Лужников, чуть подальше зданий проспекта Калинина, Кремля. Почти все знаковые места столицы перед глазами! Со смотровой площадки — вниз по тропинке в середине Ленинских гор, подымаясь и спускаясь на разных бугорках к роднику с красно-ржавым руслом. Крутой берег Москва-реки заканчивался там, где впадала река Сетунь. Ну, а я, проскочив под мостом, по краю парка Новодевичьего монастыря, затем кладбища оказывался у цели. Вот, пожалуй, и все визуальные картины моей Родины!

— Понял, понял. Значит, если из твоих четырех вариантов вынести за скобки одинаковые составляющие, то получится следующее: обязательно река, крутой склон с лесом и ты, спускающийся вниз. Вот что такое родина! — профессор продолжил. — Наливаю по третьей, по последней — завтра возвращаться с одной родины на другую!

О рампе

— Что-то мы с тобой прособирались! Уже вторая половина дня! А в воскресенье безумные «пробки» — народ возвращается в Москву. Ну, кажется, ничего не забыли — все в машине, — направился я открывать ворота.

— Все замки проверил? Все закрыто? Дом? Баня? Хозблок? — мой друг проявил бдительность.