Кэтскиллский орел

Она подошла к фургону. Забралась в салон.

- Отлично, - сказал я. - Я поведу машину, а Хоук высунется из задней двери с "узи", и, если кто-нибудь из вас двинется, пока мы не скроемся из виду, он всех перестреляет.

Я отошел от Рассела. Сел на водительское место. Рассел смотрел на меня, а я на него - взгляды наши перекрестились. Надолго. Взгляд ненависти и понимания. Но Рассел сдержался.

Хоук залез на заднее сиденье, взял автомат и высунул его из двери, пока я на ощупь заводил машину, не отрывая взгляда от Рассела. Потом я снял ногу с тормоза, и автомобиль покатился быстрее. Я надавил на акселератор, и мы вылетели на асфальт.

В салоне повисла необычная, странная тишина. Такой я еще не встречал. Хоук со Сьюзен сидели сзади, я же правил. Хоук, похоже, отдыхал, запрокинув голову назад, закрыв глаза, сложив руки на груди. Сьюзен сидела очень прямо, напряженно, положив руки на колени и глядя прямо перед собой.

В Эйвоне я свернул на север по Сто второму шоссе до Спрингфилда и на пересечении с Триста девятым шоссе в городке под названием Симсбери съехал на обочину.

Было три пятнадцать утра. Двести второе и Триста девятое шоссе относились к числу тех дорог, что на картах обозначаются тонюсенькими линиями. Симсбери выглядел типичной коннектикутской глубинкой: достаточно близко к Хартфорду, чтобы ездить туда на работу, но и достаточно далеко, чтобы позволить себе держать лошадей.

Я повернулся и взглянул на Сьюзен. Она наклонилась вперед, уткнув лицо в ладони. И совсем легонько покачивалась. Я посмотрел на дорогу и поправил зеркальце заднего обзора таким образом, чтобы видеть ее фигуру. В нем я увидел, как Хоук положил руки на плечи Сьюзен, развернул ее, приподнял и прижал к себе.

- Все в порядке, - сказал он. - Ты придешь в себя. Совсем скоро.

Лицом с прижатыми к нему ладонями она уткнулась Хоуку в грудь. И больше не шевелилась. Он обнял ее левой рукой и принялся похлопывать по плечу.

- Все образуется, - сказал он. - Все образуется.

Мои лежащие на руле ладони были мокрыми от пота.

38

ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, НЕ СПАВШЕГО ЦЕЛУЮ НОЧЬ, СЬЮЗЕН выглядела на удивление недурно. Волосы были в беспорядке, лицо - без косметики. Но глаза - чисты, а кожа - гладкая и здоровая. Отломив кусочек круассана, она съела его.

- Зерновой, - похвастался я. - Их можно достать в Кембридже, в магазинчике "Брэд энд Серкус".

- Ты, наверное, идеально смотришься в магазинах Кембриджа.

- Как слон в посудной лавке, - сказал я. - Но ничего не поделаешь, в районе Саути зернового не бывает.

Сьюзен кивнула и отломила еще кусочек.

- В Кембридже, наверное, не так много народу твоей комплекции, заметила она.

- Есть одна женщина, - улыбнулся я, - но она, разумеется, не так импозантна.

Я подлил в свою чашку кофе из перколятора[ Перколятор - кофейник с ситечком, емкость для приготовленного кофе в кофеварке. ] и проделал то же самое с чашкой Сьюзен. Было совсем рано, и свет, проникавший в окно, блистал красками рассвета. Хоук спал. Мы со Сьюзен сидели за столом в конспиративном доме в Чарльзтауне, чувствуя отчужденность и неуверенность, ощущая боль и медленное кружение на одном месте.

- Ты получил мое письмо? - спросила Сьюзен.

Кофейную чашку она держала обеими руками и смотрела на меня поверх края.

-С Хоуке? Да.

- И вытащил его из тюрьмы.

-Угу.

- А затем вы вдвоем принялись меня разыскивать.

- Угу.

- Я поняла это, когда охрана усилилась. Рассел всегда путешествовал с телохранителями, но после того, как я написала тебе, все приняло более серьезный оборот.

- И где же ты была, когда все приняло настолько серьезный оборот? спросил я.

- В охотничьем домике, который принадлежит Расселу. Это в штате Вашингтон.

- Принадлежал, - сказал я.

- Принадлежал?

- Мы его спалили.

- Господи, - вздохнула Сьюзен. - Мы поехали туда половить форель, но потом Расе сказал, что необходимо съездить в Коннектикут, что с тем же успехом мы можем половить рыбу в Фармингтоне.

- Они готовили нам ловушку.

- Которая не сработала.

- Не сработала.

Сьюзен пила кофе и продолжала смотреть на меня поверх края.

- Начни с начала, - сказала она. - И расскажи все, что произошло, заканчивая событиями минувшей ночи.

Глаза разъедало, к тому же меня слегка потряхивало от кофе и бессонной ночи. Я доел круассан и положил в духовку еще один. Из вазы на стойке взял апельсин и принялся его чистить.

- Я сделал гипсовый ботинок и положил в подошву пистолет. Устроил так, что меня арестовали в Милл-Ривер, а когда очутился в тюрьме, пригрозил оружием полицейским, и мы с Хоуком убежали.

От запаха апельсиновой кожуры в комнате словно просветлело. Это был запах дома, запах воскресного завтрака с кофе и свежеиспеченным хлебом.

- "Смерть - мать Красоты", - сказал я.

Сьюзен приподняла брови, как делала всегда, когда ее что-то озадачивало.

- Есть такое стихотворение у Уоллеса Стивенса, - пояснил я. Возможность потери делает вещи бесценными.

Сьюзен улыбнулась.

- Рассказывай, что было дальше, - произнесла она из-за края своей чашки.