Кэтскиллский орел

Я рассказал в хронологическом порядке. Иногда останавливался, чтобы съесть дольку апельсина, а когда пропекся круассан, то съел и его. Когда в моей чашке кончился кофе, Сьюзен налила мне еще.

- И вот - мы здесь, - сказал я, завершив рассказ.

- Что ты думаешь по поводу доктора Хилльярд? - спросила Сьюзен.

- Я не слишком хорошо узнал ее, чтобы составить о ней какое-нибудь впечатление, - сказал я. - Умна, решительна и способна решительно действовать. Похоже, ее заботит твоя судьба.

Сьюзен кивнула.

- Итак, теперь у тебя есть я, но вы ничего не предприняли по поводу Джерри, - произнесла она. - Как быть с этим?

- Надо будет что-то предпринять относительно него, - сказал я. - Мы натворили столько дел, что нас могут упечь в тюрьму до конца наших дней, а если мы надуем федералов, придется всю оставшуюся часть жизни провести в бегах.

- А если вы сдадитесь и сами явитесь в суд, вас не оправдают?

- Сьюзен, пойми, ведь мы действительно совершили все, в чем нас обвиняют. Мы виноваты. Хоук убил человека. Я устроил побег из тюрьмы. И все остальное.

Сьюзен поставила чашку на стол. Там оставалось еще много кофе. В нем начали завихряться радужные колечки, как обычно бывает в остывающем кофе.

- То есть вы либо убьете Джерри Костигана, либо отправитесь в тюрьму?

-Да.

- Господи, да что же у нас за правительство? Как они могут предлагать вам подобный выбор?

- Обычное правительство, - пожал я плечами.

- Да они просто-напросто превращают вас в наемных убийц.

- Они помогли мне отыскать тебя, - сказал я. ?

Она кивнула. На тарелке остался кругленький кусочек круассана. Она принялась катать его пальцами, не видя, что делает.

- Кроме того, - добавил я, - мы до смерти перепугали Джерри Костигана. Спалили его избушку, разнесли фабрику, ворвались к нему в дом, отобрали подружку у его сынка, поубивали его людей.

- Верно, - согласилась Сьюзен.

- Думаешь, он просто пожмет плечами и поставит на граммофон другую пластинку?

- Нет, - сказала она. - Он будет преследовать вас до тех пор, пока не прикончит.

Голос ее был ясен и спокоен, но безжизнен, как ночью в машине.

- Или наоборот, - высказался я.

Сьюзен встала и принялась убирать со стола тарелки и чашки. Сполоснула их под струей воды и поставила в шкаф. Не оборачиваясь от мойки, спросила:

- А как быть с Рассом?

- Я хотел задать тебе такой же вопрос, - ответил я.

Она вымыла вторую чашку, убрала е.е в сушилку, выключила воду и повернулась ко мне. Оперлась бедрами о раковину. Покачала головой.

- Не знаю... - сказала она.

Я ждал.

Она глубоко вздохнула. Взяла с раковины розовую губку, намочила ее, выжала, протерла стол и положила губку обратно. Прошла в гостиную и выглянула в окно. Подошла к дивану, села, положила ноги на кофейный столик. Я вместе со стулом развернулся в сторону столика и посмотрел на Сьюзен.

- Для начала ты должен понять вот что: я тебя люблю, - решилась наконец она.

Она сняла ноги со столика, встала с дивана и снова подошла к окну. На подоконнике лежал карандаш. Она взяла его, отнесла обратно к дивану, снова села и опять положила ноги на столик. Затем принялась крутить карандаш между большим и указательным пальцами РУК.

- Мои отношения с Рассом достаточно серьезны, - сказала она, крутя карандаш. - Начиналось все с пустяка. Жест свободы и зрелости.

Она замолчала, взглянула на карандаш в руках, постучала острием по большому пальцу левой руки и закусила нижнюю губу. Я сидел молча.

- Тяжело, - сказала Сьюзен, - работать с доктором Хилльярд.

- Могу себе представить, - отозвался я. - Могу себе представить, что для этого требуются ум, воля и мужество.

Сьюзен кивнула. Карандаш медленно поворачивался в ее руках.

- Но ты обладаешь всеми этими качествами, - сказал я.

Сьюзен вновь встала и подошла к окну.

- Взросление... - Заговорив, она повернулась к окну и стала смотреть на улицу. - У тебя ведь не было сестер или братьев?

- Не было.

- А я была младшая, - сказала она. Прошла в кухню, взяла со стола вазу с апельсинами, принесла в гостиную и поставила на столик.

И снова уселась на диван. - Когда ты вернулся из Калифорнии и потребовал, чтобы я отдала тебе всю себя, захотел, чтобы я помогла тебе оправиться от неудачи, - когда тебе понадобилась моя поддержка, я вдруг почувствовала, что ничего не могу поделать.

Я сидел не двигаясь в кресле напротив нее.

Она встала, отправилась на кухню, налила стакан воды, отпила треть и поставила его на кухонную стойку. Затем подошла к коридорчику из кухни в гостиную, прислонилась к стене и скрестила на груди руки.

- Но ты помогла мне, - указал я.

- Нет. В твоем случае я была вещью, которой ты воспользовался, чтобы помочь себе. Ты выказывал свою силу и любовь ко мне, пользуясь этим, чтобы чувствовать себя лучше. На самом деле я даже не очень понимала, меня ты любишь или же свою проекцию, идеализированную копию...

Она пожала плечами и покачала головой.

- И вот ты нашла себе того, кто тебя не идеализировал.

Она расцепила руки, опять взяла карандаш и стала крутить его в пальцах. Горло ее подергивалось, словно она все время сглатывала. Она положила ноги на кофейный столик и скрестила их.