КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием

Ю. Пивоваров, который возглавлял ИНИОН во время случившегося пожара, также имеет нестандартную биографию: «…Первую свою работу я написал в 22 года: „Философия истории Чаадаева”. Конечно, это работа не научная, это ерунда, но это — первое прикосновение к тому, чем я занимаюсь. И параллельно, что было для меня тоже очень важно — я уже в 18–19 был абсолютным антисоветчиком, антикоммунистом, хотя лет до 18 я еще Ленина любил, меня так бабушка воспитала. Мы в МГИМО создавали подпольные кружки, готовили убийство Брежнева, но не я должен был убивать… Мы думали, — как те террористы, которые в царя стреляли, — что это будет хорошо, в общем, у нас один парень даже учился стрелять. Глупость, конечно, ничего этого мы не сделали. Единственное, что мы совершили — однажды захватили радиостанцию МГИМО, это было на втором курсе, и я обратился к студентам и преподавателям с бурной речью. Нас не выгнали, как ни странно, оставили. А потом, на пятом курсе, меня впервые арестовали. В 1972 году меня арестовали с чемоданом самиздата на Ярославском вокзале. Меня вызывали на допросы в КГБ, я думал, что посадят, но не только дали окончить институт, но и брали на дипломатическую работу. Это означает, что одно ведомство не знало, что делает другое, потому что, если бы это все работало, меня должны были просто посадить. Вот так, с 1972 года по 1988 меня постоянно пасло КГБ. Когда закончил аспирантуру, меня не оставили работать в ИМЭМО — выгнали. Примаков выгнал за связь с диссидентами, и я год был безработным. Приходила милиция, постоянно вызывали в КГБ, но я никогда не сидел…» 

([27], см. также [28]).

В этой же статье цитируется О. Зиновьева, вдова известного философа, сказавшая по поводу пожара такое: «Я уверена, что там хранились такие документы, что для тех, кто выступает гневным защитником либерального проекта в нашей стране они там в самом неприглядном виде. Когда Хрущев пришел, то он уничтожал, КГБ уничтожало в начале 90-х эти документы».

То есть в ИНИОН существовали и неизвестные нам информационные материалы, которые кому-то было интересно уничтожить.

Советского человека часто пытались учить, развлекать и подобное суррогатами науки и культуры, поскольку они были идеологически правильными. Идеология перевешивала и науку, и культуру. Если в естественных науках это сделать трудно, тем более власть их любила за их роль в оборонной цели, то в гуманитарной науке играла роль не наука, а идеология. И это оказалось существенной ошибкой советской власти, поскольку погибла она не от ракетного удара, а внутри разума своих граждан, которые от нее отвернулись.