КГБ: приказано ликвидировать

Когда советские масонские ложи в Москве и Ленинграде хотели восстановить связь с ложей „Великого Востока“ во Франции, то эта связь осуществлялась через двух доверенных курьеров — Окурко и Богуна, — оба агенты Чека. Эти люди втерлись в масонскую организацию через посредство „брата Навашина“. Таким образом, Пивоваров и его высшее начальство, Дзержинский, были в курсе дел не только русских, но и французских масонов»[152].

Деятельностью Навашина во Франции интересовались не только русские эмигранты, но и, весьма вероятно, представители западных, в том числе британских, спецслужб. Прямых доказательств тому нет, но в цитируемой выше статье «Таинственный Навашин» по этому поводу говорится следующее:

«Таким образом, Навашин успешно вел в Париже свою работу, что в конце концов обратило внимание могущественной и деятельной английской контрразведывательной организации, известной под именем „Интеллидженс Сервис“. Эта организация постановила привлечь Навашина к сотрудничеству. Тут, по-видимому, были пущены в ход сразу две пружины. Во-первых, Навашин имел какие-то связи с „Интеллидженс Сервис“ еще во время великой войны в России, где эта организация работала очень энергично, и роль ее была довольно двусмысленной. Навашин сохранил связь с этой организацией и впоследствии, в первое время революции. Таким образом, Навашин был, вероятно, в ее руках. С другой стороны, „Интеллидженс Сервис“ решило воздействовать на громадное честолюбие Навашина, который мечтал о политической роли. Перед ним раскрыли самые радужные перспективы, если он согласится работать на постепенное „примирение большевиков с Западом“.

Тем крупным агентом английской организации, которому было поручено привлечь Навашина, был бывший офицер английской армии Виктор Лич. По поручению своей организации, он вел ожесточенную борьбу с большевиками в первые годы революции. Он последовательно участвовал в попытках переворота — латыша Берзина, в восстаниях в Ярославле, Самаре, Казани, Пензе. Он помогал в организации и снабжении антибольшевиков деньгами. Он принимал деятельное участие в работе „Центрокаспа“ — якобы независимого правительства, обосновавшегося при английской поддержке в Баку. Все эти попытки провалились. Теперь он явился к Навашину в Париже, переговорил с ним, и, после некоторых колебаний, Навашин согласился сотрудничать с „Интеллидженс Сервис“ — все в той же экономической области. Он должен был снабжать английскую разведку данными об экономике СССР…

Навашин стал агентом английской разведки „№ 178“. Он продолжал свою работу, систематизируя для англичан сведения об экономике СССР и ведя пропаганду во французских кругах. В скором времени Навашин был вызван в Берлин, в советское полпредство. Его хотел видеть крупный чекист-ревизор Гольденштейн, приехавший за границу, чтобы наводить порядки среди агентов. Но сам Гольденштейн не стал разговаривать с Навашиным, а сдал его на руки одному из своих помощников Миронову. От этого последнего Навашин узнал, что ему нужно выехать в Москву. Навашина пожелали видеть стоявшие в то время у власти Ягода и Трилиссер.

Навашин опасался ехать в Москву. Он испросил разрешение предварительно закончить некоторые дела в Париже, что ему было позволено. Тут Навашин встретился с Личем и сообщил ему о вызове в Москву. „Интеллидженс Сервис“ дало Навашину крупные деньги (5000 фунтов) и указало, что в СССР он должен войти в связь с двумя агентами английской разведки — Василием Шпиреном и Андреем Чернухиным, из которых последний был служащим Наркомвнешторга. Навашин поехал в Москву».

Впрочем, в Москве Навашин долго не задержался, и вскоре вернулся во Францию. Но оба английских агента, Шпирен и Чернухин, были расстреляны ГПУ (в 1928 и в 1929 году). Разумеется, эта поездка в Москву не была для Навашина единственной — за время работы в Париже он неоднократно бывал в СССР по служебным надобностям. Однако в 1931 году, когда ему предложили вернуться в Москву и занять высокий пост в одном из комиссариатов, он вдруг решил остаться во Франции. Впрочем, невозвращенцем он стал без лишнего шума, уволился из банка и ушел в частную жизнь.

Но при этом материальное положение Навашина не изменилось. Он по-прежнему жил в особняке, который обходился ему около 20 тысяч франков в год, бывал на приемах у государственных деятелей Франции, принимал их у себя, держал двух секретарш и по утрам ходил гулять в Булонский лес с двумя породистыми собаками. Что до его политических пристрастий, то тут есть смысл вновь процитировать Бурцева:

«Как ни был Навашин близок к большевикам, он после 1930 г., несмотря на их вызов, ехать в Россию не решился, и с партией большевиков формально порвал. Но по существу он все время продолжал поддерживать связи если не с центральными организациями, где господствовал Сталин, то с теми оппозиционными течениями, где организаторами были Пятаков, Раковский и другие»[153].