КГБ в смокинге. Книга 1

— Да, это он, — сказала я, возвращая Тополеву фотографию. — Только с усами.

— Где они вас держали?

— На какой-то вилле. Помню, что от «Плазы» это минут двадцать езды.

— Вы жили там одна?

— Нет, в соседней комнате постоянно находился человек.

— Имя?

— Вирджил.

— Охранник?

— Не только. Он приносил мне еду. Кроме того, во время допросов он, по-моему, все время стоял за дверью.

— Сколько допросов провел с вами Юджин?

— Я не считала. Он работал с утра до вечера, с короткими перерывами.

— Он угрожал вам?

— Нет.

— Вас проверяли на полиграфе?

— Да.

— Вы помните вопросы, которые вам задавали?

— Естественно, не все.

— Проверка проводилась непосредственно на вилле?

— Да. В одной из комнат.

— Там, где вас допрашивали?

— Нет, через дверь.

— Как выглядел оператор полиграфа?

— Я его не видела. Только слышала голос.

— Он спрашивал по-русски?

— Да.

— Без акцента?

— Нет, акцент был. Причем довольно сильный.

— Вы рассказали Юджину все, — Тополев не спрашивал, он уточнял.

— Все, что велел рассказать Габен.

— Вы уверены, что в точности выполнили его инструкции?

— В противном случае я бы не сидела перед вами.

— Как раз наоборот, — усмехнулся Тополев. — Если бы вы неукоснительно следовали инструкциям Габена, у вас практически не было шансов вернуться в Москву.

— Простите, я что-то не понимаю…

Все я прекрасно понимала. И он понимал, что я понимаю. И последний дурак понял бы. Я для них была большой аппетитной рыбиной, занесенной в Красную книгу и нежданно-негаданно попавшей в их лапы. Впустить меня в свой аквариум они боялись: а вдруг инфекция? Бросить обратно в море не хотели: такой улов! И поверить рыбе в том, что она сама честно приплыла в их мутную заводь, они тоже не могли: Заратустра не позволял. Юджин предупреждал меня о таком повороте. Да я и без него соображала, — не дура ведь окончательная! — что эти молодые люди и степенные дяди с Лубянки, эти рыцари тикласовских плащей и кинжалов, в сравнении с которыми заточки мытищинской шпаны выглядели дирижерскими палочками, эти воспитанники комсомола и партии, которые даже перед тем как трахнуть собственную жену, заглядывают на всякий случай под кровать, просто не способны поверить моей легенде. Они слишком давно и умело штамповали эти легенды сами, чтобы верить в такие же, но с клеймом «Made in USA».

— Скажите, Тополев…

— Если вас не затруднит, называйте меня Матвеем Ильичом…

Он очень нехорошо улыбнулся. Этот гэбэшник в хипповом прикиде не испытывал ко мне ровным счетом ничего: ни интереса мужчины, ни солидарности коллеги, ни сострадания ближнего. Он олицетворял собой одну только подозрительность, и нужно было быть колодой для разделки говядины, замороженной в 1956 году на случай ядерной войны, чтобы не почувствовать этого.

— Бога ради! Если хотите, могу обращаться «гражданин начальник».

— Еще успеется, — скромно ответил Тополев. Так скромно, что по спине у меня пробежал холодок.

— Скажите, Матвей Ильич, зачем меня вообще отправили за кордон?

— Для участия в симпозиуме.

— Я спрашиваю серьезно.

— Помилуйте, Валентина Васильевна, — недоумение на лице Тополева было настолько натуральным, что я даже растерялась. — Я вовсе не намерен шутить с вами. Мы для этого недостаточно знакомы.

— Насколько я понимаю, была задумана некая акция, в которой меня попросту решили использовать…

— Это ваши собственные умозаключения?

— Естественно. Я лишена возможности пользоваться умозаключениями начальства.

— Вы все время провоцируете меня на скандал! — Тополев встал, засунул блокнот куда-то в глубины своей жуткой кацавейки и скрестил руки на груди. — Вы ведете себя крайне неразумно, Валентина Васильевна. Весь этот бред про какие-то операции КГБ, в которых вами решили пожертвовать, представляет интерес только для специалистов из института Сербского. Но вы слишком молоды, привлекательны и умны, чтобы я советовал вам торопиться в это скучное заведение.

— Угрожаете?

— Когда вы избавитесь от дурацких штампов? Вы же интеллигентная дама. Стоит ли объяснять вам, что сам по себе КГБ — это уже большая и очень серьезная угроза? Я просто разъясняю вам, где вы можете оказаться, если и дальше будете разыгрывать из себя светскую львицу, попавшую на фестиваль туристской песни.

— Что вы хотите от меня?

— Нам нужна правда, Валентина Васильевна, — Тополев снова сел и буквально впился в меня глазами. — Вы — профессиональный журналист, я — профессиональный контрразведчик. Как бы скептически вы ни относились к людям моей профессии, она, тем не менее, существует и нужна обществу ничуть не меньше, чем ваши очерки. И поверьте мне: в вопросах отделения правды от лжи мы большие спецы. Мы, скажу без ложной скромности, профессора в этом деле! В случае же с вами совсем не обязательно быть сверханалитиком: любой начинающий офицер разведки скажет, что вы лжете! Лжете по определению.

— Что значит лгать по определению?

— Это значит, что ваша ложь вытекает из итога нашей операции. Ее конечный результат вовсе не предусматривал вашего возвращения. А вы вернулись. Следовательно, вас перевербовали.