Халявные баксы

А во дворе дома нас ожидала взволнованная Ниночка. Приходил мужик, чуть ли не силой пытался проникнуть в погреб. Перепугал красавицу до умопомрачения – она уже муженька представляла на зоне, тощим, голодным и с выпавшими зубами. На ее страстную речь, что теперь нас посадят и она умрет с горя в одиночестве, Дока не менее страстно начал уверять, что ничего с нами не случится и одну ее он никогда не оставит. Но поинтересоваться, кто это был за мужик и удалось ли ему в погреб заглянуть, не догадался. Пришлось в разговор встревать мне. Ниночку я осторожно взял за ручку, которой она вцепилась в своего ненаглядного, и слегка потормошил:

«Мужика раньше видела? Может наш, партийский, и сюда приходил по делу?»

Ниночка замерла на секунду, потом повернулась ко мне:

«Где-то видела», – задумалась на недолго, – «большой такой, и страшный! Все «мать твою», да «мать твою» через слово вставлял!»

«Так это Шарпан!» – определил Дока, – «В партии компрессорщиком работает, канавы под взрыв обуривает!» – женушке начал улыбаться, – «Мужик отличный, наверное по делу к нам забегал!»

«Может и отличный», – Ниночка озабоченно вздохнула, – «только у вас там», – кивнула на погреб, – «такое лежит, что я чуть в обморок не упала! Вдруг мужик из милиции?»

Ниночку мы как могли успокоили, немного рассмешили, после чего она пригласила нас поужинать. Дока, не знаю и откуда – в магазинах спиртным давно не пахло – материализовал бутылку непрозрачной дряни, и мы отличненько посидели, с нагуленным за день аппетитом. Ниночка от нас в выпивке не отставала, снимала остатки недавнего стресса. Но не совсем это у нее получилось, потому что несколько раз повторяла одно и то же:

«Ой, как боюсь, мальчики! Вдруг кто-то догадается, чем вы в погребе занимаетесь! Дело то подсудное!»

В таких случаях Дока бодро отвечал:

«Не боись, все о-кей будет!»

А я начал подумывать, как бы безопасность нелегального производство повысить. Пока в голову ничего не приходило.

После ужина нам с Докой оставалось провернуть еще одно дело: из одной банки слить в другую остатки кислоты, засыпать в нее стакан отмытого сегодня материала. А осадок первой промыть, просушить, взвесить и оценить на глаз качество работы. И пока Ниночка мыла посуду и убиралась, этим занимались.

Отмытый желтоватый осадок Дока просушим на жестянке, после чего его взвесили: двадцать пять грамм чистого золота. Ого-го! Дока ссыпал его в пузырек, в котором два грамма уже было, вдвоем пошли показать продукт хозяйке.

«Так мало?» – с удивлением на нас посмотрела, – «И это за день работы?»

По своей настырности, к такому вопросу я был готов давно. Просмотрел старые газеты, приобретенные в городе, когда последний раз ездил туда проведать жену, нашел в одной из них курсы валют по отношению к рублю. И успел в уме подсчитать, сколько рублей получит каждый из нашей троицы – я, Дока и Владимир, – если отмытое за день золото реализовать. Получалось, что я получу половину бывшего моего месячного заработка как старшего геолога партии. Сумасшедшие деньги! Больше, чем получилось в артели! И когда я Ниночку, а заодно и Доку просвятил: «Через месяц каждый из нас по новой машине может приобрести», – поначалу никто и не поверил. Пришлось привести расчеты на бумаге и убедиться еще раз, что деньги великая сила: Ниночка забыла о недавних страхах и расцвела как роза, уже фантазируя, как деньгами распорядится. А Дока вальяжно развалился на стуле, демонстрируя свою значимость как добытчика не только необходимого для жизни продукта, а и денег.

Впрочем, долго кайфовать им не пришлось: раньше времени заступать на ночную смену прибежал Владимир. С горящими глазами, и желанием узнать, сколько же получилось золота во вчерашней отмывке. Оценив праздничное настроение встречавших, обвел всех взглядом маньяка, и выдавил одно слово:

«Ну?»

Ниночка, напуганная сегодня второй раз, теперь видом нашего коллеги, затихла и постаралась раствориться, исчезнуть из вида. Дока же важно со стула поднялся, прошел в соседнюю комнату и вернулся с драгоценным пузырьком в руке.

«Здесь твой двухнедельный заработок как геолога», – потряс пузырьком возле носа гостя. Реакция того оказалась мгновенной и непредсказуемой – непостижимым образом пузырек оказался в его руках. Как завороженный, начал его вертеть, рассматривать содержимое на свет, что то для себя шептать.

Не сумевшая сдержаться Ниночка в испуге затрясла руками и что то пыталась сказать возмутителю спокойствия, Дока же поначалу опешил, похлопал с открытым ртом глазами, и наконец из ступора вышел:

«Ну ты даешь!» – это он Владимиру, – «От золота крыша едет!» – повернулся ко мне, – «Теперь будем ему только издали показывать, что б не чокнулся окончательно!»

«Пузырек у него отберите!» – пискнула Ниночка, – «Пока все не рассыпал!»