Халявные баксы

Утром поговорить с Докой не удалось – Владимир крутился рядом и не отставал от нас ни на шаг. Из чего я сделал предположение, что за мое вечернее отсутствие он провел необходимую работу по привлечению нашего технаря к незаконным и опасным действиям на рудном отвале. Наверное, убедить Доку удалось, иначе сейчас тот не старался бы отводить от меня глаза, да и обычных утренних приколов от него не слышалось. Молча собрались, молча позавтракали в вагончике-столовой и разошлись: Дока – на площадку ремонта техники, Владимир в другую сторону – к карьеру, а меня Сергей попросил зайти в свой балок.

«Вчера по моим следам бегал», – с интересом на меня посмотрел, – «Все разглядел?»

«Что до снега карьер не дотянет – понял», – а как по другому, ежели третья его часть Сергеем же из дальнейшей работы выведена?

«Не дотянет», – вздохнул геолог, – «но винить некого. Нет второго экскаватора – нет и нормальной работы», – жестом предложил садиться за стол, – «Уверен, что друзьям своим ты все рассказал, но простых работяг в это дело посвящать не стоит. Пусть пока возможно спокойно работают», – и начал выкладывать на стол бумаги.

С полчаса посвящал меня в срочную работу – отбору проб в нескольких разобщенных местах. Показал эти места на плане, во многом мною и составленном. Я собрался уходить, уже оба поднялись из-за стола, и здесь Сергей высказал то, что я от него слышать не хотел, но давно ожидал:

«Владимира по вечерам на рудном отвале постоянно вижу. Постарайся его урезонить. Хотя…», – он помолчал, – «сегодня с обеда руду начнут к железке возить. Так что ковыряться будет не в чем».

«Вот и отлично», – я ухитрился изобразить улыбку, – «увезут руду – и урезонивать не придется!» – с этим домик и покинул. Можно сказать, в хорошем настроении – у ребят моих возможность золотом заниматься пропадает, по крайней мере на месячишко!

Владимиру насчет судьбы рудного отвала сообщил сразу и с удовольствием. Возмутил его окончательно, и не столько тем, что заниматься после трудового дня ему будет негде, не тем, что мечта поиметь деньги на институт дочери под сомнением, сколько моим отношением к вопросу его незаконного приработка. Стоически выслушал от него много «хорошего», в виде обвинений в мой адрес, но как и предполагал, в заключение убедился, что и коллега в делах добычных кое-что понимает:

«Ничего! Вон буровые», – кивнул в их сторону, – «скважины во всю шпарят по рудному телу! Значит, и взрывать его будут в первую очередь! Так что старую руду увезут, а через пару дней новую из карьера на ее место положат!»

«Положат», – согласился с его выводами, – «Только это будет руда рядовая, золота в ней – граммы на тонну. Тебе же, с твоими любимыми «клопами», руда нужна богатая, с сотней грамм! А до нее непонятно когда дело дойдет!»

Владимир мгновенно злость на лице сменил заинтересованностью, что-то в голове прикинул, и уже спокойно меня уверил:

«Скажешь, когда до богатой дело дойдет. Ты же все знаешь! Иначе я с тобой и разговаривать перестану!» – определенно показал, что намерений своих он не изменил ни на иоту.

Перед обедом экскаватор из карьера начал выбираться. Владимир с мрачным видом проследил за его действиями, убедился, что пополз тот к рудному отвалу, буркнул мне:

«Думал, на понт берешь!» – и замахал кувалдой как ненормальный. Даже жалко мужика стало – так распереживался. Я едва успевал отбирать в брезентовые мешки выколотые камни, уже собирался предложить перекур, и здесь забамкала в железяку повариха. Слава богу, очень вовремя – нужно идти в столовую! Владимир делал вид, будто сигнала не слышал, кувалдой продолжал лупить и лупить, но загудели клаксонами сразу несколько машин – звуки донеслись в карьер со стороны рудного отвала, – и мой помощник бегом кинулся посмотреть, что там на верху происходит. Я за ним, быстрым шагом.

Четыре не артельских камаза сигналами известили о прибытии в лагерь, уже подъехали к рудному отвалу, и один из них задом подползал под ковш экскаватора, готовясь к погрузке. Владимир с мрачным видом наблюдал за маневрами техники:

«Думал, наши машины будут руду к железке возить, дня три с этим делом провозятся», – вздохнул с сожалением, – «Надеялся подольше эти дни на отвале повкалывать», – повернулся в сторону техники, – «А выходит облом: Николай Игнатович машины на стороне нанял! Вот гад!» – так характеризовал «любимого» начальника артели! Обреченно махнул рукой, и пошел в направлении вагончика-столовой. Я за ним, непонято почему за товарища переживая. Хотя должен был радоваться: возможность незаконного и опасного деяния для него на некоторое время исчезает.

После обеда, в оставшиеся пол часа перерыва, в домике развалились на кроватях. Владимир, которого мрачное настроение не оставляло, непривычно молчал, я тоже. Дока, любитель поговорить о новостях прошедшей половины дня, и не слыша их от других квартирантов, на своей кровати покрутился, ничего этим от других не добился, и заговорил сам.