Хаммер

— Нельзя торопиться с принятием решения. А по сути, я против того, чтобы отдавать Воробью акции, никакого к ним отношения он не имеет. Я до сих пор не могу понять, как ему удалось стать заместителем Беспалова, почему Евгений Петрович назначил именно его? Вот с того самого момента и начинаются загадки, вы так не считаете?

— Я не думала об этом, но, возможно, ты и прав. И потом, я ведь не просто так отдаю или дарю акции, я их продаю, это не одно и то же.

— Я не спрашиваю, сколько предложил вам Воробей, думаю, для безбедного существования будет достаточно, но вопрос все же задам. Знаете ли вы, Анна Ивановна, во сколько оценивается ваше предприятие?

Беспалова промолчала, этого она не знала, была далека от менеджмента, а тем более управления финансовыми потоками предприятия.

— К сожалению, но я тоже не знаю. А знать нужно, как минимум, если продавать акции.

— Конечно, ты прав, Андрей, но рассуди реально. Нужно провести полный аудит, ревизию, оценку всего движимого и недвижимого имущества. Представляешь, сколько это потребует времени и средств. Воробей прекрасно понимает, что с подобной задачей я не справлюсь. Не разбираюсь как следует в этих вопросах, не мой это уровень.

Андрей согласно кивнул. Что на это сказать, он не знал. Все всё прекрасно понимали, правильно рассуждали, но не более того.

— Предлагаю перенести разговор на завтра, послушаем еще Гриневу, может, тогда и придем к какому-то мнению, — Андрей встал с кресла. Сегодня склонить Анну Ивановну на свою сторону ему не удалось, небольшая надежда оставалась на завтра.

Глава двадцать первая

Поселок от города был достаточно далеко, километров сорок точно. Навигатор то работал, то не работал, потом замер окончательно, и это оказалось достаточно ощутимым неудобством.

Лилию Романовну все называли Гриневой, по фамилии мужа. На самом деле после замужества она оставила себе свою девичью фамилию, поэтому по документам была Горижираева, но это только по документам.

По отцовской линии в ее жилах текла кавказская кровь, а поскольку в их семье она была единственным ребенком, а отец очень болезненно переживал возможную потерю фамилии по его линии, по собственной инициативе она осталась Горижираевой. Но это по документам, на самом деле все ее знали как Гриневу и обращались только так.

Поскольку навигатор отказывался выполнять свои обязанности, Лилии Романовне приходилось останавливаться и спрашивать у случайных встречных, правильно ли она едет на Валокумово. «Если на Межегорье, то прямо, а на Валокумово направо, а там опять спросить». Вот и приходилось останавливаться еще несколько раз, пока наконец не въехала она в поселок под таким красивым и звучным названием — Валокумово.

Название красивое, а городок как городок, здания в основном одноэтажные, несколько двухэтажных, старой постройки, бледно-желтого цвета. Аккуратные тротуары, обрамленные свежевыбеленными бордюрами и стволами старинных тополей, словно пунктирные линии, делили городок на несколько идеально правильных частей, а свежераскрашенные пешеходные переходы в красные и белые цвета прямоугольников, один у школы, а второй у детского сада, выглядели несколько аляповато для скромной дорожно-транспортной системы городка. Вот такое оно и было, это Валокумово.

Детсад номер три оказался за одним из только что упомянутым перекрестков ближе к окраине поселка.

Лилия Романовна проехала сквозь металлические ворота, распахнутые настежь, недавно освеженные и еще пахнущие краской, объехала здание детсада вокруг и остановилась у парадного входа рядом с двумя недорогими иномарками. Одна из них была «опель вектра» красного цвета. Увидев ее, Гринева окончательно успокоилась — это была машина Бородина Максима Юрьевича. Она вошла в помещение, безусловно, когда-то наполненное детскими голосами, смехом, криками и плачем тоже, а теперь только полумрачной тишиной да редким скрипом полов под ногами случайного посетителя. Повернула наугад направо и прошла до конца длинного коридора, пока не уперлась в обклеенную пленкой под рисунок свежей доски дверь. После солнечного света почти на ощупь отыскала дверную ручку и, потянув к себе, оказалась в крохотной комнатушке, в которой, удивительно как, помещались четыре письменных стола, заставленных компьютерами, принтерами, факсами и прочим прогрессивным оборудованием. Со всей этой техникой, похоже, уверенно справлялись две девушки, больше в комнате никого не было.

— Здравствуйте. Это редакция газеты «Остов»? — с некоторой тенью сомнения спросила Гринева.

Девушки на мгновение одновременно замерли и затем испуганно посмотрели друг на дружку.

— А вы кто? — немного оправившись, спросила одна.

— Вы к кому? — в свою очередь другая.

— Я к Максиму Юрьевичу, а зовут меня Лилия Романовна.

Встали и вышли из-за столов одновременно обе:

— Одну минуту, — сказала та, у которой ноги были длиннее, и исчезла за одной из двух дверей на противоположной от входа стене, другая при этом продолжала пристально изучать Лилию Романовну.