Хаос

— Это значит, что ты готов трахаться, — отвечает Кэл, и Адам, оглядевшись, обнаруживает, что на него смотрят не менее десяти парней.

Мои товарищи по группе вступают в веселый разговор о том, почему Адам не снимает его, с Адамом, настаивающим, что он привык к вниманию и что светящиеся ожерелья «чертовски крутые», и Джоэлем, дразнящим, что он слишком долго без Роуэн, в то время как мы с Шоном остаемся тихими на задворках группы, — его передняя часть приклеена к моей спине, а рука прилипла к моему бедру. Я притворяюсь, что то, как он прикасается ко мне, нормально, что это то, что делают друзья, что я не настроена на каждый его вздох или каждую линию его отпечатков пальцев, отпечатывающихся на моей коже.

Чувствуя на себе чей-то взгляд, я смотрю на Лэти и замечаю, как он ухмыляется, подглядывая в мою сторону. Мой брат, стоящий рядом с ним, пристально смотрит на руку Шона.

— Пойдем потанцуем с нами, — уговаривает Лэти, оттягивая мое сопротивляющееся тело от тела Шона.

Рука Шона медленно соскальзывает с моей талии, и Кэл наконец встречается со мной взглядом.

— Ни за что, — говорит мой близнец. — Я не собираюсь танцевать со своей сестрой.

Но Лэти непреклонен и начинает пятиться назад, держа мои руки в своих.

— Как хочешь.

Он заманивает меня вверх по лестнице и на танцпол, и мы плывем вглубь толпы. Посреди всего этого Лэти кладет свои большие руки мне на плечи, его золотисто-медовые глаза сверкают радостью, когда разноцветные лазеры освещают нашу кожу. Он прижимается губами к моим пурпурно-черным волосам и кричит сквозь пульсирующую музыку:

— Он запал на тебя!

Когда он отстраняется, я просто качаю головой. Тело Шона, может быть, и запало на меня, но все остальное? Он мог бы запасть на такую девушку, как я, но не на меня. Я даже не на его радаре. Я просто одна из парней, и это хорошо. Реально хорошо. Определенно хорошо.

Я тяну Лэти вниз и поднимаюсь на цыпочки.

— Он сказал, что может встречаться с такой девушкой, как я.

— Это же хорошо! — кричит он в ответ.

Я качаю головой, уткнувшись ему в щеку.

— Я даже не вариант.

Лэти хмурится, когда я отстраняюсь. Он опускает руки, чтобы обхватить меня за талию, притягивает ближе и снова прижимается губами к моим волосам.

— Ты не видела, как он смотрел на тебя, когда вы сегодня выступали на сцене.

Я прижимаюсь лбом к плечу Лэти, потому что знаю: никакие мои попытки не помогут убедить его поверить, что между мной и Шоном все кончено еще до того, как мы начали. Я чувствую, как он вздыхает рядом со мной, а затем комната кружится, лазерные лучи расплываются, когда он кружит меня по кругу и заставляет визжать и смеяться. Мы танцуем, пока не кончается одна песня и не начинается другая, и пока я наконец не чувствую себя достаточно далеко от Шона, чтобы думать о чем-то — о чем угодно — другом.

— Ты и Кэл… — спрашиваю я, когда Лэти обнимает меня, и он улыбается мне сверху вниз, его глаза сверкают.

— Он очень хорошо целуется.

Моя челюсть падает в судорожном вздохе, и щеки Лэти горят красным, когда он хихикает, и я вхожу на странную территорию.

— ТЫ ЕГО ПОЦЕЛОВАЛ? ЗДЕСЬ? ТОЛЬКО ЧТО?

Когда Лэти качает головой, его лицо все еще расплывается в улыбке, я в замешательстве хмурю брови, пока он не объясняет.

— Он поцеловал меня!

Мои глаза широко раскрываются, и он снова смеется, прежде чем закружить меня. У меня есть еще миллион вопросов, которые я хочу задать, вопросов, которые должна задать, прежде чем взорвусь, но музыка между нами гремит очень громко, и Лэти кружит меня, кружит и танцует как с марионеткой, пока я не начинаю чувствовать головокружение. Мои руки становятся невесомыми, ноги — легче воздуха, и я плыву за Лэти до самого бара внизу. Я улыбаюсь брату, скользя вниз по лестнице, наслаждаясь тем, как он краснеет, когда настраивается на нашу частоту близнецов и понимает, что я знаю, что он сделал. Я знаю, что он поцеловал Лэти.

— Куда все подевались? — спрашивает Лэти нашу группу, бочком подкрадываясь к Кэлу, все еще сохраняя двусмысленную дистанцию.

— Вышли перекурить, — отвечает Шон, окидывая взглядом мои взмокшие от пота волосы, влажный топ, разгоряченную кожу. Я уверена, что выгляжу как потный беспорядок, но нет смысла пытаться исправить это. — К Адаму постоянно приставали.

— Он снял ожерелье? — спрашиваю я, и Шон заставляет меня смеяться, когда качает головой.

Он протягивает мне коктейль, который, должно быть, заказал, пока меня не было, и я не могу сдержать застенчивой улыбки, поднося его к губам.

— Шон, — спрашивает Лэти, — хочешь потанцевать?

Шон откашливается со смехом, который нисколько не омрачает улыбку Лэти.

— Да ладно тебе. Ты совсем не танцевал! — жалуется Лэти. — Если ты не собираешься танцевать со мной, то хотя бы потанцуй с Кит.

Я ловлю себя на том, что качаю головой, пока все смотрят, потому что я слишком хорошо помню, что случилось, когда я танцевала с Шоном в последний раз. Я выставила себя полной дурой, а потом чуть не блеванула ему в рот.

— Я реально устала, — говорю я, переводя свой совсем не усталый взгляд на Шона. — Как думаешь, ребята не будут возражать, если мы вернемся в автобус?