Хаос

— Не-е-ет, — хнычет Лэти. — Ты не можешь уйти.

Я одариваю его тайной улыбкой.

— Кэл может остаться с тобой! Мы поймаем такси.

Даже несмотря на то, что Лэти дуется на то, что я рано ухожу и ставлю крест на его плане свести меня с Шоном, он отпускает нас.

Кэл крепко обнимает меня, предупреждая на ухо:

— Он мне не нравится, Кит. Я пришел сюда, потому что беспокоился о тебе.

— Я в порядке, — отвечаю я, целуя его в щеку. Он хмуро смотрит на меня, когда я отступаю. — И у тебя есть дела поважнее, чем беспокоиться обо мне! — Я подмигиваю ему и кричу Лэти, чтобы убедился, что мой брат благополучно добрался до дома, а затем разворачиваюсь и иду на улицу вместе с Шоном, чтобы присоединиться к нашим трем пропавшим рок-звездам.

Мы окликаем таксиста, заранее даем ему чаевые за то, чтобы он позволил нам впятером втиснуться в его такси, и тем самым нарушить закон, и забираемся внутрь.

По дороге в клуб Кэл вел машину, и мы все тесно прижались друг к другу, а я сидела на коленях у Лэти. На этот раз Адам забивает место впереди, Шон, Джоэль и Майк занимают заднее сиденье, и я оказываюсь на коленях у Шона, переплетая свои ноги с его. Ночь темная, огни города то вспыхивают, то гаснут, и на этот раз, когда пальцы Шона находят мое бедро, в ушах не стучит музыка, и комнату не заполняют лазеры. Мы вдвоем в темноте, мои ноги в облегающих леггинсах лежат у него на коленях, а его пальцы скользят под мою свободную майку, чтобы погладить покрытую мурашками кожу.

В тусклом свете салона такси, пока другие парни разговаривают, я смотрю на него сверху вниз. Моя рука обвилась вокруг его шеи, и эти невероятные зеленые глаза полностью прикованы ко мне, глядя на меня из-под черных ресниц, которые выглядят достаточно мягкими, чтобы хотеть их поцеловать. Уличные фонари освещают его лицо снова и снова, высвечивая изумрудные искорки в глазах, идеальную форму носа, тень от щетины на подбородке. Каждый отрезок темноты заставляет меня хотеть поцеловать его, и каждая вспышка света напоминает, что я не могу.

Когда такси высаживает нас у автобуса, я, спотыкаясь, первой выскальзываю с заднего сиденья, не дожидаясь остальных ребят, и забираюсь на борт нашего серебристо-серого автобуса. Я немедленно хватаю свою сумку из шкафа и направляюсь в душ, принимая его холодным. Вода льется мне на лицо, смывая макияж и пот от танцев с кожи. Холод заставляет Шона казаться сном, хотя призрак его пальцев цепляется за мои бока, как невидимый отпечаток — тот, который я чувствую, тот, который невозможно смыть.

Я делаю глубокий вдох и провожу руками по лицу, стоя под ледяной водой, пока мое тело и мои воспоминания не немеют, пока вся ночь не кажется мне вчерашним днем. Выйдя из ванной в свежей пижаме, с умытым лицом, я встречаю новый день. Тот, который не заставляет мое сердце болеть.

Ребята, включая Водилу, собрались на кухне, пьют, играют и смотрят телевизор, и я быстро прощаюсь с ними, стараясь не встречаться взглядом с Шоном, прежде чем задернуть занавеску и проскользнуть в свою койку.

Моя подушка, мои одеяла… Вся моя кровать пахнет им. После того как я поменяла его простыни с моими сегодня утром, я не подумала взять оба комплекта с собой в прачечную, и теперь я буду спать в его запахе. Он обволакивает меня, когда я натягиваю одеяло до подбородка и закрываю глаза. Я почти представляю, что жду его в постели, что он в любой момент может забраться ко мне и обнять еще крепче, чем в клубе.

Мои мысли уносятся к тому, что произошло бы после объятий…

И после поцелуев…

Я ворочаюсь и мечусь в постели. Лежу на спине и смотрю на деревянные балки над головой, думая о той ночи шесть лет назад и о том, что, кажется, с того момента прошла целая жизнь, когда луч света падает на пол прохода. Когда Шон закрывает за собой занавесу, эта щель снова исчезает, не оставляя ничего, кроме тусклого сияния городского света, пробивающегося сквозь щели в занавесках и жалюзи. Я не отрываю глаз от койки над моей головой, пока он выскальзывает из джинсов, забирается под одеяло и устраивается на кровати. Но когда я чувствую на себе его взгляд, переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть ему в лицо.

Шон смотрит на меня через проход, его щека покоится на подушке, а зеленые глаза — самые яркие в комнате. Он не отводит взгляда, когда я смотрю на него в ответ, а я не смогла бы отвести свой, даже если бы попыталась.

— Перестань, — говорю я так тихо, что он едва слышит меня через проход.

— Перестать что? — Мягкость в его голосе щекочет мою кожу, легче и теплее, чем ароматная простыня, ласкающая мое плечо. Он у меня в голове, обнимает меня, смотрит на меня с такого близкого расстояния.

Перестань заставлять меня забывать. Перестань заставлять меня вспоминать. Перестань заставлять меня влюбляться в тебя.