Хаосовершенство

– Он что, сифилис, что ли, чтобы его «нашли»? – недоверчиво прищурился Тимоха.

– Фургон в аварию попал, кузов кокнулся, водила с сопровождающим с перепугу деру дали. Люди смотрят – «синдин»…

– Много?

– Тысяч двадцать доз.

– Так они радоваться должны, – заметил старший Бобры. – Такая халява с неба свалилась.

– Некоторые обрадовались, – подтвердил Петруха. – Говорят, там прямо на тротуаре ширяться начали. Другие, что поумнее, коробки тырили, пока кто-то безам не стукнул. Патруль приехал, попытался добро забрать, народ вздыбился.

– Вполне понятно.

– Началась с безами пальба, но слух-то уже пошел. Кто-то заорал, что Рауль специально товар держит, чтобы дороже сбывать. И началось…

– У Рауля «синдина» уже неделю нет, – проворчал Тимоха.

– Это провокация, – ровным голосом произнес Николай Николаевич.

– Что?

Пальцы младшего брата пробежались по клавиатуре коммуникатора, затем он несколько мгновений вглядывался в новостные ленты и подтвердил предположение:

– Провокация. В сети гудят, что канторы сговорились и специально придерживают «синдин».

– Черт!

– «Жирафу» сожгли! – закончил доклад Петруха. – Всё.

Ночной клуб «Жираф» служил неудачливому Раулю штаб-квартирой.

– Хмурый всегда был идиотом, – процедил Тимоха. – Поделим его наследство.

Здоровяк до сих пор не понял то, что мгновенно просчитал умный Николай Николаевич: провокация была направлена не против Рауля. Впрочем, объяснять ничего не требовалось, события разворачивались настолько стремительно, что сами обо всем говорили.

– Несколько минут назад пустили слух, что в «Приюте маньяков» полно «синдина».

– Твою мать!

– Его же там нет!

– Будешь объясняться с толпой? – Николай Николаевич угрюмо посмотрел на братьев. – Кому-то нужна большая заварушка.

– Это Тагиев, – скрипнул зубами Петруха. – Он, сука, к Болоту давно подбирался.

– Или тритоны.

– То есть? – Петруха удивленно посмотрел на младшего брата.

– Тритонам нужен Мутабор, а начать решили с Болота, чтобы Мертвый не знал, за что хвататься, – объяснил Николай Николаевич.

Прокомментировать предположение Петруха не успел.

– Митроха на связи, – сообщил Тимоха и подключил «балалайку» к большому коммуникатору. Из динамиков полился голос четвертого Бобры:

– Братва, вокруг «Приюта» херня какая-то творится! Народ вооружается, на улицы прет! Это что, вашу мать, революция?

– Это, нашу мать, большая задница! – рубанул Тимоха. – Ты «Приют» удержишь?

– У меня всего десяток парней!

– Тогда уматывай, – распорядился старший Бобры. – Бросай все и мотай в кантору.

Ночной клуб «Приют маньяков» считался жемчужиной в короне преступного семейства. Через него Бобры вели торговлю оружием и проводили изрядную часть сделок по наркотикам. В его подвалах было полно товара, но сейчас деньги беспокоили Тимоху в последнюю очередь. Жизнь брата главнее.

– В «Приюте» хренова туча автоматических пукалок, – заметил Николай Николаевич. – Уличным уродам они очень пригодятся.

– Значит, и мы внесем посильный вклад в это дерьмо, – горько хохотнул Петруха.

– Срочно собираем всех, – распорядился Тимоха. – Удержим кантору, отобьемся, а потом… – Он сжал здоровенный кулак так, что хрустнули суставы. – А потом поищем тех, кто эту пакость устроил.

Как бы странно это ни звучало, Пэт приехала на Сретенку не только для того, чтобы забрать Мамашу Дашу. Она приехала попрощаться с особняком, который стал ей настоящим домом. Приехала сказать «спасибо». Приехала сказать «прощай». Приехала сказать «прости». Посмотреть на старые стены, погладить старые двери, послушать скрип старых половиц. Особняк навсегда оставался в прошлом, и теплые слова были единственным утешением, которое могла предложить Патриция.

– Каждый из нас когда-нибудь умрет, и мне жаль, что тебе придется сделать это в одиночестве.

Пэт постояла на кухне, вспоминая разговоры, которые вела здесь с Олово – занятый приготовлением пищи слуга казался ей идеальным слушателем. Несколько минут посидела на своей кровати, рассеянно поглаживая рукой одеяло, затем заглянула в кабинет Кирилла, где, к некоторому своему удивлению, обнаружила на столе жемчужные четки с брелоком в виде головы дракона. Но уже через мгновение девушка вспомнила, куда отправился отец, и поняла, что пронести в Последний Храм своего тайного помощника Грязнов не мог. Поколебалась, однако оставлять четки в пустом доме не стала, положила в карман куртки.

«Отдам отцу на Станции…»

«Вряд ли…» – едва слышно отозвался особняк, но Пэт его не расслышала – на коммуникатор поступил вызов.

– Да?

– Патриция! Ты где?!

– Матильда?

– А кто же еще?

– Подожди! Дай я скажу! – Второй голос принадлежал Мамаше Даше. Но и ее вопрос не блеснул оригинальностью: – Патриция, ты где?

– Дома.

– Просто дома? Ты что, ничего не знаешь? – Судя по голосам, Мамаша и Матильда перепуганы.

– Пэт, на Болоте беспорядки! Рус и ребята блокированы! Я…

«Началось!»

Глаза Патриции похолодели.

– Не высовывайтесь! Я сейчас приду.