Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Я от внешнего мира и требований собственных влечений, во-вторых, экономическую – расходования избытков сексуальной энергии, созданных сексуальным затором, т. е., по существу, функцию связывания постоянно производимого страха. Если это относится к каждой формации характера, то способ, которым осуществляются эти основные функции Я, все же является специфическим, т. е. в зависимости от вида невроза он различается. При этом каждый тип характера вырабатывает свои собственные механизмы. Разумеется, знать одни только основные функции характера пациента (защиту и связывание страха) недостаточно; необходимо за самое короткое время выяснить, каким особым способом характер выполняет эту задачу. Поскольку характер связывает самые важные части либидо (или страха), поскольку, далее, перед нами стоит задача выделить эти существенные количества сексуальной энергии из хронической характерной переработки и сделать их доступными для генитального аппарата и системы сублимации, то, побуждаемые терапевтической необходимостью, мы с помощью анализа характера продвигаемся к ядерным элементам функции удовольствия.

Сведем воедино основные черты мазохистского характера. По отдельности они имеются у всех невротических характеров и в своей совокупности производят впечатление мазохистского

характера только тогда, когда встречаются в полном составе, определяя основный тон личности и ее типичные реакции. В качестве типично мазохистских черт характера проявляются: субъективное хроническое чувство страдания, которое выражается – объективно особенно явно – как склонность к жалобам;

далее к картине мазохистского характера относятся хронические склонности к самоувечению и самоуничижению

(«моральный мазохизм») и интенсивное желание мучить других, от которого данный человек страдает не меньше, чем его объект. Общим для всех мазохистских характеров является неумелое, бестактное, своеобразное поведение, проявляющееся в манере держать себя и обращаться с другими людьми,

которое в иных случаях может усиливаться вплоть до псевдодеменции. Иногда добавляются другие черты характера, которые общей картины существенно не меняют.

Важно то, что в одних случаях эта характеро-невротическая картина симптомов преподносится открыто, а в других она скрыта поверхностной маскировкой.

Мазохистская манера поведения, как и любая другая характерная установка, проявляется не только в отношениях с объектом, но и в одиночестве. Установки, которые первоначально относились к объектам, сохраняются также (и зачастую именно это является главным) в отношении интроецированных объектов, Сверх-Я. То, что первоначально было внешним, а затем интернализировалось, должно быть снова экстернализировано в аналитическом переносе: в отношении к аналитику, обусловленном переносом, повторяется то, что было приобретено в отношении к объекту из детского времени. То, что в промежутке между этими периодами такой же механизм действовал также и внутри Я, для истории его возникновения значения не имеет.

Пациент, о котором мы будем здесь в основном говорить, не излагая при этом полную историю его болезни, обратился за помощью со следующими жалобами. С шестнадцати лет он был совершенно нетрудоспособен и не интересовался социальной жизнью. В сексуальной сфере у него имелась тяжелая мазохистская перверсия. У него никогда не было половых отношений с девушками, зато он каждую ночь по многу часов онанировал типичным для себя способом, который отличает догенитальную структуру либидо. Он ворочался на животе, воображая при этом, что мужчина или женщина стегает его кнутом, и сжимал член. Т. е. он онанировал не так, например, как человек с генитальным характером, который постоянным трением возбуждает свой член, а другим способом – он массировал член, зажимал между ногами, тер ладонями и т. д. Если подступало семяизвержение, то он останавливался и ожидал, пока пройдет возбуждение, чтобы затем начать все заново. Так он часами онанировал ночью, нередко и днем, пока, наконец, доведя себя до полного изнеможения, не допускал семяизвержения. После этого он чувствовал себя разбитым, сильно уставшим, не способным ни к какой деятельности, был угрюм, испытывал «мазохистские» муки. Особенно тяжело ему было утром подниматься с постели. Несмотря на чрезмерное чувство вины, он не мог прекратить «бездельничать в кровати». Позднее он все это назвал «мазохистским болотом». Чем больше он против этого бунтовал, тем меньше ему удавалось избавиться от своего «мазохистского настроения», тем глубже он в него погружался. Когда он приступил к лечению, в таком виде его сексуальная жизнь продолжалась уже несколько лет. Ее воздействие на его поведение и аффективную жизнь было опустошающим.