Харам Бурум

На пороге стоял дежурный по лагерю, а за его спиной маячил один из охранников. Лицо его было бледным, как мел, губы тряслись, а правая рука висела плетью.

– Разрешите доложить, товарищ…

– Уже докладываешь. Чего у вас там?

– Четверка. Он разорвал веревку. – Дежурный оглянулся. – И… Сломал этому руку.

– Руку? Руку?

Чеслав вдруг расхохотался. От души. Так, что на глазах его выступили слезы.

– Ты, придурок, сунул ему руку в клетку? Вот дебил!

– Я… Не совал. Товарищ Корбут, я… Просто делал обход, а когда оказался рядом с клеткой… Все произошло так неожиданно…

– Вы где служите, черт бы вас побрал?! Неожиданно… Пошел вон! Четверка поступил правильно. Я бы ничуть не удивился, если бы он сломал себе шею. Надеюсь, с подопытным ничего не случилось? Четверка в порядке?

– Жду ваших распоряжений, товарищ комендант! – Дежурный щелкнул каблуками.

– Пойдем, посмотрим на нашего красавца. Признаться, я ждал от него что-то подобное и на месте раззявы, которому повредили лапу, вырастил бы дополнительные глаза на спине.

Четверка безучастно сидел в углу клетки и оживился, как только увидел на руках у Чеслава Шестеру. Глаза его заблестели. Пружинисто вскочив, он бросился к решетке и просунул руку через прутья.

– Ласка!

– Вижу, она тебе всерьез нравится, – усмехнулся комендант. – Зачем изувечил охранника?

– Нравится…

Четверка словно не слышал второй части вопроса.

– Я хочу… Дотронуться до нее.

– Еще чего! – Чеслав вспомнил свой сон и непроизвольно попятился. – Хочешь…

– Хочу погладить ласку. Я не причиню ей вреда.

– Да ну?

ЧК ехидно улыбался, а сам лихорадочно размышлял над тем, как ему поступить. Странная привязанность убийцы к Шестере могла быть сиюминутной игрой отравленного сывороткой мозга. Просто тараканом, поселившимся под черепной коробкой Четверки. Мелочью, которой не стоило придавать значения, или… Уникальной возможностью взять монстра под контроль. Пусть себе папаша колдует с электрическими установками, а он… Была не была! Поиграет в психологию.

Чеслав приблизился к двери клетки.

– Открыть!

– Товарищ комендант…

– Открыть, я сказал!

Рука дежурного, открывавшего замок, заметно дрожала. Он отодвинул засов. Корбут вошел в клетку и протянул ласку Четверке.

– Держи, можешь гладить, если уж так приспичило.

Четверка бережно принял шестиногую зверюшку, прижал ее к себе и, поглаживая по белой шерсти, забормотал или скорее даже замурлыкал что-то нежное.

ЧК больше, чем поведение убийцы, бросавшегося на все живое, поразило спокойствие Шестеры. Она, похоже, чувствовала себя в полной безопасности. Прошла минута-другая.

– Достаточно. Хватит телячьих нежностей, – объявил Чеслав. – Верни животное.

Четверка оторвал взгляд от ласки и с ненавистью посмотрел на коменданта.

– Она моя. Ласка моя.

– Ага. Уже! – ЧК расстегнул кобуру и достал пистолет. – Ты не боишься. Поэтому не стану пугать тебя. Думаешь, с расстояния в пару метров не попаду ласке в голову, а заодно и тебе в пузо?

– Не надо, – почти простонал Четверка, отпуская Шестеру. – Я не хочу, чтобы она пострадала.

– Отлично. Твоя ласка не пострадает до тех пор, пока будешь выполнять все мои приказы. Ты понял?

Четверка кивнул головой.

– Тогда слушай приказ номер один: ты пальцем не тронешь ни одного из моих людей. А о том, чтобы у тебя было кого калечить и убивать, я позабочусь отдельно.

– Я понял, хозяин.

– Схватываешь на лету! – улыбнулся Чеслав. – Сегодня мы поедем с тобой в одно интересное место.

– А она?

– Ласка останется здесь. И если по дороге что-то случится, зверушке сразу свернут голову. Мы договорились?

– Да!

Комендант повернулся к Четверке спиной и сжал лапку Шестеры так, что зверек взвизгнул. Реакция Четверки была молниеносной – он рванулся к решетке, сжал прутья ладонями. Мускулы его напряглись, вены на лбу вздулись. Казалось, что толстые стальные прутья вот-вот поддадутся и Четверка выберется из клетки. Чеслав обернулся.

– Просто небольшой тест на вшивость. Успокойся. Теперь я не сомневаюсь в том, что ласка тебе дорога. Отныне мы вместе будем заботиться о ее драгоценном здоровье.

Проходя мимо дежурного, ЧК тихо бросил:

– Через полчаса – подготовить дрезину. Этого красавца – в кандалы. И наручники на лапы покрепче. Мы едем на «Дзержинскую».

За время путешествия Чеслав не проронил ни слова. Четверка тоже был не слишком разговорчивым. Он лежал на платформе с закрытыми глазами. Молчал и машинист мотрисы, смотревший не столько на дорогу, сколько на скованного по рукам и ногам узника.

ЧК не застал отца в лаборатории. Там возилось не меньше десятка людей в белых халатах, колдовавших над какой-то хитрой установкой. Корбут был в личных покоях. Профессор выглядел взволнованным и подавленным. На столе перед ним лежала стопка бумаг, еще пахнущих типографской краской. Чеслав кивнул в знак приветствия, взял верхний листок.

– Награда за голову Вездехода? Что-то случилось?