Харам Бурум

История – несправедливая сварливая тетка, которая без разбору навешивает ярлыки на незаурядных личностей, делая из гениев злодеев, а из величайших ученых гнусных садистов.

Чеслав застегнул верхнюю пуговицу кителя, посмотрел на себя в зеркало и решил, что оно слишком маленькое. Коменданту очень хотелось видеть себя в полный рост.

Вернувшись за стол, Корбут принялся перечитывать биографию своего кумира, уже испещренную пометками, сделанными красным карандашом.

ЧК в который раз поражался тому, насколько схожи его идеи с желаниями и устремлениями Йозефа Менгеле. Тот тоже интересовался физиологическими аномалиями и испытывая особую нежность к карликам.

– Овиц[12], – произнес Чеслав вслух. – Их фамилия была Овиц…

У него был свой карлик и даже парочка цыган. А карлики-близнецы, это… Комендант даже причмокнул от удовольствия. Хрустальная мечта. Гриша и его братец Вездеход стали бы идеальным материалом для эксперимента. У Менгеле ничего не вышло из-за того, что сшитые им близнецы умерли из-за заражения крови. Но сейчас ведь не сороковые годы прошлого столетия, а две тысячи тридцать третий год. Медицина шагнула далеко вперед. Может быть, он, Чеслав Корбут, и станет тем, кому удастся создать сиамских близнецов из двух отдельных особей? Что с того, что этот опыт не носит прикладного характера и в отличие от экспериментов отца не нацелен на удовлетворение ближайших нужд компартии?

Наука не знает границ, не имеет партийной принадлежности. Она не подвластна разным там полуграмотным Москвиным. Ее истинные адепты – пытливые умы, обгоняющее свое время, смелой рукой срывающие полог тайны с будущего!

Чеслав вскочил со стула, подошел к отдельному столу, отбросил белую салфетку и принялся перебирать свой хирургический инструментарий. Подражая Менгеле, он насвистывал какой-то опереточный мотив.

Сегодня будет принесена жертва идолу. Сегодня операционный стол превратится в алтарь, на котором… Кого он принесет в жертву науке?

Чеслав положил скальпель на стол. Черт! Что за шум? Они когда-нибудь успокоятся? Они когда-нибудь сделают что-то путное без его участия?!

ЧК бросился к двери, но тут в нее постучали.

– Входите! – рявкнул Корбут.

Появившийся на пороге Боханов собирался поразить новостью коменданта, но, опешив от его наряда, застыл с разинутым ртом.

Чеслав нисколечко не смутился.

– Что замер? Ухожу я от вас в Рейх! Надоели вы мне до чертиков!

– Как уходите? Почему в Рейх?

– Шуток не понимаешь? Чего у вас там?

– Вы не поверите, товарищ Корбут. Только что охраной задержан… Карлик. Вездеход.

– Не понял, – настал черед удивляться ЧК. – Хочешь меня разыграть? Как вы могли его задержать? Как, мать твою, он сюда проник?

– Не знаю, – пожал плечами Дмитрий. – Это предстоит выяснить. Но факт остается фактом: брат-близнец Григория Носова пойман на территории Берилага.

– Ты ничего не путаешь? Может, это Гришка? И он хотел сбежать!

– Никак нет. Я проверил. Григорий Носов в своей клетке!

– О господи! – Чеслав поднял глаза к потолку. – Неужели ты услышал мои молитвы? Ко мне его! Быстро!

– Есть!

ЧК так и остался стоять у распахнутой двери своего кабинета, наблюдая за тем, как два рослых ВОХРовца тащат диверсанта по проходу между клеток. Ноги Николая, все еще не пришедшего в чувство, волочились по полу. Голова свесилась на грудь, а руки болтались как плети.

Чеслав наконец-то пришел в себя от изумления и улыбнулся.

Пропустив охранников в свой кабинет, он выдвинул на середину помещения деревянное кресло с высокой спинкой и подлокотниками, на которых крепились кожаные ремни со стальными застежками.

– Раздеть! Сажайте его величество на этот трон. Пеленайте, да покрепче.

Помощникам Чеслава пришлось повозиться с ногами Вездехода, которые не доставали до ремней. Когда ремни заменили обычными веревками, комендант, обычно бывший образцом хладнокровия, не удержался и сладострастно потер руки.

– Свободны! Передайте Боханову мой приказ – всей охране по сто грамм «наркомовских»! Заслужили…

ЧК обошел вокруг стула походкой тигра, завалившего антилопу и теперь выбирающего, с какого бока отхватить от добычи кусок мяса. Вездеход по-прежнему был без сознания и подал признаки жизни лишь после того, как комендант несколько раз хлопнул его ладонью по щекам.

– Давай-давай. Не дрыхнуть же ты сюда пришел, в конце концов.

Носов открыл глаза. Попытался встать.

– Не трепыхайся, малыш. В Берилаге знают, как обращаться с такими, как ты. Ну, с чего начнем? Чай, кофе, а может быть, коньяк?

– А тебе идет форма эсэсовца, – улыбнулся Вездеход распухшими губами. – Сидит как влитая.

– Мое кресло тоже словно создано для тебя: сидишь как влитой. Может, хватит обмениваться комплиментами?

– Согласен. Хватит. – Карлик взглядом отыскал свою одежду и думал о том, как добраться до бейсболки с иглой. – Меня избили, не позволив сказать и слова.

– Что делать, что делать, – вздохнул Корбут. – Объект режимный и посторонних здесь не любят. Ты еще легко отделался.

– Я пришел сюда с мирными намерениями. Хотел помочь брату.