Харон

Седой Семен Фокич спрятал рекордер. По карманам он также рассовал паспорт на имя Селивестрова, магнитные карточки для оплаты метро и таксофонов, сам бумажник.

– Второй, – постучал по столу.

Ободренная поддержкой Инка нагнулась к сумке, которая так и стояла раскрытой у кровати, положила перед седым портмоне – близнеца первого.

– Наоборот, – сказала она. – Это – первый.

– Ну да, ну да. Не заметил он, что купюры-то мы заменили?

– Он вообще был удивлен, как это я сохранила и не потратила ничего. Даже в руки не брал. А купюры… чего тут замечать, если деньги те же. Это вы на номера смотрите.

– Суммы те же. А вот с банкнотами у вашего знакомого явная накладка произошла.

– Они же настоящие, сами сказали, Сережа ваш сказал.

– Не бывает, Инна Аркадьевна, двух настоящих банкнот с одинаковыми номерами.

– Так что, он фальшивомонетчик, по-вашему?

– Не прикидывайся дурее, чем есть, понятно? Тебе не идет.

– Семен Фокич!… – раздалось от окна.

– Ладно, поговорили. – Семен Фокич тщательно выбил трубку и даже вычистил извлеченной опять-таки из кармана куртки специальной изогнутой железочкой. Спрятал курительные принадлежности, посопев в пустую трубку. Вздохнул.

В эту минуту Юрик, который окончательно перешел в комнату и возился в углу за телевизором, попросил Инку пересесть. Он по-хозяйски бесцеремонно откинул с софы все постельное белье, верхний матрац. Извлек неширокую полоску пленки из черного бумажного пакета, запрятанного под ними. Присвистнул.

– Ого! Вот это да.

Показал пленку высунувшемуся из кухни Сергею, Сергей тоже присвистнул.

– Концерт птичьей песни устроили? Свиристели какие, – недовольно сказал Семен Фокич. – Забыли, как словами разговаривать? Есть что-нибудь?

– Еще как есть! – Юрик продемонстрировал пленку. На вид она казалась много плотнее обычной полиэтиленовой. Первоначально совершенно прозрачная, она была сильно и неравномерно затемнена, как задымлена, а с одного края дым сгущался в непроницаемую черноту. Обратился к Инке:

– Гость… ну, он был на кровати? Присаживался или как?

Не находящая от возмущения слов Инка могла лишь яростно помотать головой.

– Тогда тем более.

– Сильно? – живо поинтересовался седой.

– При такой засветке индикатора – не меньше ноль-пять в час. Сколько вы пробыли дома вдвоем, девушка, минут тридцать-сорок? Ваш знакомый «горяч», девушка, – сказал Юрик, – теперь это совершенно точно установлено. Вы бы, девушка, прикинули, сколько с ним по общему количеству времени общались тесно, а то и на обследование отправиться не мешает. И золотишко ваше, значит, тоже – того. Не рекомендую припрятывать. Золото вообще хорошо набирает. Тот ваш подарок – ох и «звенит»!…

– Тоже имею новость, – Сергей был мрачен, что особенно подчеркивалось встопорщенными черными усами и резкими складками на щеках.

– Час от часу… У тебя что?

– Момент. Необходимо, чтобы уважаемая Инна Аркадьевна показала какую-нибудь вещь, которую гость совершенно точно брал в руки, а затем больше ее не трогали.

Обескураженная его вежливостью, а еще больше не слишком понятными словами Юрика, Инка прошла с Сергеем на кухню.

Из распахнутого на столе чемодана в разных направлениях протянулись провода. Присосками они крепились к обоям на стенах, к потолку и даже линолеуму пола. Два были прикреплены к холодильнику с выдернутым из розетки шнуром. Провода образовывали сложную звезду, центром которой был чемодан с мигающим на внутренней стороне крышки экраном компьютера. Они мешали пройти.

– Там…

– Точно она? – Сергей держал за горлышко и донце водочную бутылку, извлеченную им из-за холодильника, куда он пробрался, отсоединив пару проводов.

– Точно.

– Может, другая какая, там много.

– Она, она. Я уж забыла, когда и пила-то еще такую гадость.

– Если вы насчет того, что предпочитаете более благородные напитки, то я с вами совершенно солидарен.

Покручивая в пальцах бутылку, южный Сергей явно не спешил докладываться начальству. Инка смотрела ему в глаза, мигнувшие зазывной искоркой, секунд пять, потом сказала:

– О Гос-споди!… – И ушла обратно в комнату. Сергей явился через минуту.

– Я на всякий случай, пока контур снимается, решил взять пальчики с пары плоскостей. Дедовским способом, еще разочек для контроля. Нигде ничего похожего на клиента. Вот что мы теперь имеем – Положил на скатерть запятнанный листик целлулоида. – Инна Аркадьевна, бутылочку протирали перед тем, как в холодильник поместить? (Инка кивнула, вспомнив, что да, протирала, залапанной какой-то показалась.) Разливал он сам, так? По крайней мере отпечатки одного человека. И сравните, – выложил рядом с первым второй листок.

Седой и подошедший Юрик склонились над листиками.

– Сказал бы я, если бы сильно воспитанным не был, – промолвил Юрик.

– Но мы, похоже, пролетели. Как фанера над Пентагоном.

– Мальчик ты еще, – жалостно сказал седой. – Иди работай.

– А я – все. Что мог собрал.

– Сергей?

– Заканчиваю.

– Что ж, тогда…

– Благодарю тебя, Семен Фокич, – сказал высокий от окна. – Когда результаты обработаешь, пообщаемся еще. Сворачивайтесь, а мы с Инной Аркадьевной побеседуем на разные темы.