Хасидские предания

На другой день равви спросил учителя, который был у него гостем на Седере, почему он не научил детей тому, что после слова «каддиш» необходимо давать объяснение того, что это слово означает и зачем оно произносится, как это полагается по обычаю. Учитель ответил, что посчитал это излишним, поскольку правило это соблюдается и в домах, где нет маленьких детей. Тогда равви сказал: «Ты весьма заблуждаешься, отменяя старый обычай, значение которого ты не понимаешь. А означает он вот что: «Когда отец приходит из Дома Молитвы домой», то есть когда Отец наш Небесный видит и слышит, что каждый сын Израиля, несмотря на то что он устал от приготовлений к Пасхе, произносит вечернюю молитву с огромным усердием, и возвращается Он на Небеса, и «должен сразу сказать Кид душ», то есть должен немедленно обновить священный брачный союз (киддушин), заключенный, когда Он сказал Израилю: «И обручусь с тобой навеки». И до этой ночи, «ночи бдения». Он должен искупить нас, чтобы не уснули малые дети, то есть народ Израиля не погрузился бы в глубокий сон отчаяния, но получил бы повод спросить Отца Небесного: «Чем отличается ночь этого изгнания от всех других ночей?»

Сказав эти слова, равви зарыдал, воздел руки к Небесам и воскликнул: «Отец, Отец, выведи нас из нашего изгнания, пока о нас еще можно сказать: «Я сплю, но сердце мое бодрствует». И да не погрузимся мы окончательно в сон!» И все зарыдали вместе с ним.

Но через некоторое время равви ободрился и воскликнул: «А теперь порадуем нашего Отца и покажем Ему, что Его дети могут танцевать даже во тьме». И велел играть веселую музыку и сам пустился в пляс.

«ДЕДУШКИН» ТАНЕЦ

Когда «дедушка из Шполы» по субботам и праздникам танцевал, его ноги делались такими же легкими, как у четырехлетнего ребенка. Не один человек, видевший его священный танец, обращался в ту самую минуту к Богу всей своей душой, ибо равви пробуждал сердца всех, кто общался с ним, и люди отвечали ему слезами и одновременно радостным восторгом.

Однажды в пятницу вечером гостем «дедушки из Шполы» был равви Шалом Шахна, сын Авраама Ангела. Сначала они долго спорили. Затем благословили друг друга. Потом равви Шалом сел, как всегда делал в преддверии субботы, целиком устремившись к Богу. «Дедушка» же посмотрел на него как–то игриво. Оба они молчали. После трапезы равви Арье Лейб спросил: «Сын Ангела, а можешь ли ты танцевать?» «Нет, не могу», – отвечал равви Шалом. Равви Арье Лейб встал. «Тогда смотри, как танцует дедушка из Шполы», – сказал он. Ноги его задвигались сами собой, и он стал танцевать вокруг стола. Не успел равви Арье Лейб сделать круг, как равви Шалом вскочил со своего места. «Где это видано, чтобы старик так танцевал!» – крикнул он находившимся там же хасидим. Так он стоял и не отрываясь смотрел на ноги чудесного танцора. Позднее он говорил своим хасидим: «Верьте мне: он сделал все свои члены столь чистыми и святыми, что каждое его движение вызывало священное единение».

ИГРЫ НА ПУРИМ*[175]

На праздник Пурим у «дедушки из Шполы» была привычка устраивать особые игры. Избранных и преданных ему хасидим он наряжал в маскарадные костюмы: одного – «царем Пурима», других – его принцами и советниками. Они устраивали торжественные заседания, изображая царский совет или суд, обсуждали различные предметы, выносили решения и постановления. Иногда в маскараде принимал участие и сам «дедушка».

Хасидим говорят, что эти игры обладали сильнейшим воздействием, пронизывавшим весь мир: они отвращали опасность и угрозу от Израиля.

ЛИЯ И РАХИЛЬ

Во дни, когда молодой Нахум, позднее ставший Чернобыльским равви, имел честь жить подле Баал Шема, равви Израэль бен–Елиезер собрался однажды в одну из своих поездок. Нахум, очень хотевший поехать с ним, стал ходить вокруг повозки, которую готовили в дорогу. Баал Шем, заметив это, сказал: «Если ты мне скажешь, в чем различие между молитвами, читаемыми при полночном оплакивании*[176], одна из которых завершается упоминанием имени Лии, а другая – Рахили, то сможешь поехать со мной». Нахум без колебаний ответил: «Чего Лия добивается слезами, Рахиль добивается радостью». Баал Шем тут же сказал, чтобы Нахум садился к нему в повозку.

ЦАДИК И ЕГО ХАСИДИМ