Хаски и его учитель белый кот. Том III

В груди Ши Мэя взметнулось пламя гнева. Он шагнул вперед и отдернул полог. В тот момент, когда мягкая, почти женственная красота Ши Минцзина сошлась лицом к лицу с мужественной красотой Тасянь-Цзюня, казалось, в сумраке столкнулись мечи и посыпались искры.

— Ты!.. — так и не договорив, Ши Мэй вдруг умолк.

Он предполагал, что, воссоединившись с Чу Ваньнином после долгой разлуки, оголодавший и томимый страстной жаждой Тасянь-Цзюнь набросится на него и будет заниматься с ним любовью всеми возможными способами.

Однако когда он откинул полог, перед его глазами предстала совсем неожиданная картина.

Он увидел, что Чу Ваньнин все еще погружен в болезненную дрему, а его щеки раскраснелись от сжигающей тело лихорадки. Широко распахнув полы одежды, Тасянь-Цзюнь обнажил большую часть грудной клетки с хорошо развитыми мускулами и гладкой, бледной кожей, чтобы прижать к ней Чу Ваньнина. Лицо его хранило невозмутимое выражение, однако большая рука мерно поглаживала волосы дремлющего в его объятиях мужчины. Весь его вид выражал неприязнь на грани отвращения и одновременно неспособность отпустить.

— Зачем… ты это делаешь? — спросил Ши Мэй.

На лице Тасянь-Цзюня появилось пренебрежительное выражение:

— А сам-то как полагаешь, зачем этот достопочтенный делает это?

— …

«Ох, да ладно, к чему вообще спорить с покойником», — Ши Мэй прикрыл глаза, изо всех сил стараясь подавить в себе новую вспышку злости, но угольки ярости все еще жгли его сердце, так что в итоге он не удержался и с издевкой парировал:

— Кто бы мог подумать, что в столь почтенном возрасте Наступающему на бессмертных Императору Тасянь-Цзюню все еще нужна компания учителя, чтобы отправиться спать. Я вот думаю, если это не из-за боязни темноты, значит ты, должно быть, просто хочешь поскулить в подол отца-наставника.

Нельзя сказать, что слова Ши Мэя не возымели никакого эффекта. Тасянь-Цзюнь тут же угрожающе сощурился и машинально поднял руку, желая оттолкнуть лежащего у него на груди бессознательного Чу Ваньнина или, чтобы выглядеть еще более независимо и внушительно, даже столкнуть его с кровати.

Однако, глядя на приближающегося Ши Мэя, он, в конечном итоге, еще крепче обнял человека в своих объятиях и, взмахнув широким рукавом, прикрыл лицо Чу Ваньнина.

После этого Тасянь-Цзюнь угрюмо взглянул на Ши Мэя:

— Дела этого достопочтенного не имеют к тебе никакого отношения.

Стиснув зубы, Ши Мэй процедил:

— Прекрати огрызаться, должен же быть предел у твоего хамства. Ты что, совсем забыл, кто тебя создал?

— Если великий мастер Ханьлинь открыл свою пасть, чтобы угрожать этому достопочтенному, то лучше бы ему сразу ее захлопнуть, — с холодным сарказмом ответил Тасянь-Цзюнь, — поистине от этого будет куда больше прока.

— Ты!..

Несмотря на свою выдержку, столкнувшись с непрерывными нападками и оскорбительным сарказмом, Ши Мэй не выдержал. Стремительно подняв руку, он ткнул Тасянь-Цзюня в лоб, чтобы направить в его тело свою духовную энергию.

— Сбор души.

Заклинание уже просочилось сквозь зубы и сорвалось с его губ, однако Тасянь-Цзюнь по-прежнему упрямо и зло смотрел на него. Это продолжалось так долго, что Ши Мэй успел почувствовать, как панический страх железными тисками сжал его сердце. В какой-то момент он понял, что еще немного, и этот человек окончательно вырвется из его хватки.

На его лбу выступили мелкие капли пота. Пытаясь сдержать Тасянь-Цзюня он практически полностью исчерпал все имеющиеся внутренние резервы. Наконец, вложив в заклинание почти всю оставшуюся у него духовную силу, он хрипло крикнул:

— Сбор души!

На сей раз Тасянь-Цзюнь слегка покачнулся, после чего его взгляд наконец потерял фокус.

Израсходовав столько духовных сил, Ши Мэй схватился за грудь, которую тут же сдавила тупая ноющая боль, и попытался справиться с головокружением и сбившимся дыханием.

Из-за особенностей телосложения его духовное ядро было слишком слабо развито, а духовные силы очень ограничены. Даже усердно совершенствуя себя при помощи упорных тренировок, в этом плане ему так и не удалось встать в один ряд с прочими заклинателями. В стандартных условиях ему обычно удавалось справиться со всеми вызовами, используя свои невероятные способности целителя, однако когда требовалось использовать духовные силы, его тело просто не выдерживало.

Ши Мэй на несколько секунд закрыл глаза, а потом опять посмотрел на Тасянь-Цзюня:

— Я еще раз спрашиваю: зачем ты только что это делал?

Поскольку сейчас он находился под его полным контролем, Тасянь-Цзюнь бездумно и без особых эмоций ответил ему:

— У него жар и боязнь холода.

— Ну и что с того?

И тогда эта марионетка без души, этот ходячий труп, у которого от прошлой жизни осталось не так много знаний и лишь пара крупинок сознания, безразлично ответил:

— Этот достопочтенный держал его в объятиях, чтобы немного согреть.

— …

Ши Мэй очень долго в упор смотрел на Тасянь-Цзюня.