Химера

Директор управления летных экипажей Гордон Оби бросил на него раздраженный взгляд. Некоторые из собравшихся в конференц-зале закивали в знак согласия, ведь Катлер констатировал очевидное. Конечно, вскрытие будет.

Более десятка людей собралось на это экстренное заседание. Меньше всего их заботило вскрытие. Оби беспокоили более насущные проблемы. Будучи человеком немногословным, он вдруг оказался в некомфортной ситуации: стоило появиться на публике, к нему тут же устремлялись репортеры с микрофонами. Начался мучительный процесс – все искали виноватого.

Оби пришлось взять на себя часть ответственности за трагедию: ведь именно он утверждал кандидатуру каждого члена экипажа. Если экипаж не справился с задачей, то, по сути, это был промах Оби. Он предложил Эмму Уотсон в качестве кандидата замены, и теперь этот поступок казался серьезной ошибкой.

Так, по крайней мере, было заявлено на заседании. Как единственный врач на МКС, Эмма Уотсон должна была понимать, что Хираи умирает. Его можно было спасти, немедленно эвакуировав на корабле аварийного спасения. Теперь к ним летел шаттл, и спасательная операция стоимостью несколько миллионов долларов превратилась в рейс труповозки. Вашингтону нужны козлы отпущения, да и зарубежная пресса постоянно задает опасный политический вопрос: «Неужели и американскому астронавту позволили бы вот так просто умереть?»

Так что главной темой дискуссии были последствия такого пиара.

– Сенатор Париш написал официальное заявление, – произнесла Гретхен Лиу.

– Даже спрашивать не хочу какое, – простонал директор Космического центра Джонсона Кен Бланкеншип.

– Си-эн-эн-Атланта прислала его нам. Я процитирую: «Миллионы долларов, полученных от налогоплательщиков, были вложены в разработку корабля аварийного спасения. Но в НАСА решили его не использовать. Они оставили на станции серьезно больного человека, чью жизнь можно было спасти. Теперь мужественный астронавт погиб, и всем ясно, что совершена ужасная ошибка. Одна смерть в космосе – это уже много. Конгресс проведет надлежащее расследование». – Гретхен подняла мрачный взгляд. – Вот что говорит наш любимый сенатор.

– Интересно, сколько человек помнят, что именно он пытался погубить нашу программу по разработке корабля аварийного спасения? – проговорил Бланкеншип. – С каким бы удовольствием я ткнул его в это носом.

– Ты этого не сделаешь, – вмешался Лерой Корнелл. Как и положено администратору НАСА, умение взвешивать политические последствия было у Корнелла в крови. Он осуществлял связь агентства с конгрессом и Белым домом и всегда знал, какие настроения царят в Вашингтоне. – Это расценят как открытое нападение на сенатора, после чего скандала уже не избежать.

– Это он нападает на нас.

– В этом нет ничего нового, об этом всем известно.

– Широкой общественности неизвестно, – возразила Гретхен. – Этими нападками он помогает газетам зарабатывать на хлеб.

– В этом все дело – сенатору нужно внимание газетчиков, – произнес Корнелл. – Мы предпримем ответный шаг, чтобы утолить голод прессы. Знаете, Париш никогда не был нашим другом. Он противостоял любому увеличению бюджета, о котором мы просили. Он хочет покупать военные корабли, а не космические, и нам ни за что его не переубедить. – Корнелл глубоко вздохнул и оглядел зал. – Значит, и мы можем с пристрастием отнестись к его критике. Подумайте, разве мы не вправе?

В комнате мгновенно наступила тишина.

– Без сомнения, ошибки были, – произнес Бланкеншип. – Ошибки, касающиеся медицинских суждений. Почему мы не смогли правильно оценить состояние больного?

Оби видел, как два врача обменялись тревожными взглядами. Все внимание сосредоточилось на работе медицинской команды. И на Эмме Уотсон.

Она не имела возможности защищаться, и вместо нее придется говорить Оби.

– На орбите Уотсон находится в стесненных условиях, как и любой другой врач на ее месте, – проговорил Тодд Катлер, подстегивая Оби. – Нет рентгена, нет операционной. Дело в том, что никто из нас не знает, почему Хираи умер. И поэтому нужно вскрытие. Мы должны знать, в чем причина. И не отразилась ли микрогравитация на его состоянии.

– Никто не оспаривает необходимости вскрытия, – отозвался Бланкеншип. – Все с этим согласны.

– Нет, я упомянул о вскрытии по той простой причине… – Катлер понизил голос, – что существует проблема консервации.

В зале повисла пауза. Оби видел, как все задумались, пытаясь понять, что это значит.

– Нехватка холодильных установок на станции, вот о чем идет речь, – пояснил Оби. – Они не годятся для хранения таких крупных объектов, как человеческое тело.

– Стыковка с шаттлом через семнадцать часов, – проговорил руководитель полета МКС Вуди Эллис. – Тело сильно разложится за это время?

– На борту шаттла тоже нет холодильной установки, – отметил Катлер. – Смерть наступила семь часов назад. Прибавьте к этому время самой стыковки, перевозку тела, а также остального груза и расстыковку. Речь идет по крайней мере о трех днях при комнатной температуре. И это при условии, что все пройдет гладко. А это, как мы все прекрасно знаем, далеко не факт.