Химия Ее Величества

— Мы разочарованы, — сказал Олег, едва переступив порог. — Я сперва не поверил своим ушам, вот даже вынужден был попросить, чтобы принесли протокол допроса Хасана Амира. Вы ничего не хотите нам сказать? Есть еще шанс быть правдивым.

— А потом что? — с вызовом спросил Джумал, но в глазах мелькнул страх.

Он бросил взгляд на листок в руках Ермилова, благо тот им помахивал почти у него перед носом, и убедился, что там написано по-арабски, по-видимому, собственноручно этим самым Хасаном. «Кто он? — прикидывал Джумал. — Если араб, то или боевик, или кто-то из инструкторов. Будь он боевик или инструктор, был бы предельно откровенен, слил бы все, что знает, оказавшись в руках сирийских военных, крайне озлобленных. Даже если добровольно сдался, все равно».

Война с самого начала приняла характер яростный и бескомпромиссный. Потеряв близких и дом, сирийцы уже не церемонились с пленными боевиками, насмотревшись на ролики казней, выложенные боевиками в интернете. Да и вживую видели…

— А потом все! — почти весело ответил Горюнов, и прозвучало это двусмысленно. — Давай, Джумал, включай мозги или хотя бы инстинкт самосохранения. Чего тебе этот Евкоев? Сдай его нам, и тебе полегчает во всех смыслах. Он же был тогда в Табке, в сентябре прошлого года?

Джумал поерзал.

— Я не знаю никакого Хасана, — попытался он остаться при своем.

— Зато он тебя знает, — кивнул Горюнов. — Этого достаточно. Он был одним из инструкторов. Ты что, знаешь всех инструкторов по имени? Давай уже ближе к делу. Начни просто: «Мы встретились с Евкоевым в военном лагере «Сабри». Давно не виделись, обрадовались встрече и…» — Петр взмахнул рукой, словно дирижировал тем, что сейчас скажет Джумал.

— И… Ну чего там рассказывать? Рашид был в маске, вся их прибывшая к нам группа ходила в масках. Но я-то сразу его признал. И он меня. Когда нас никто не видел, мы перекинулись парой слов. Сфотографировались даже вместе. Тогда он, конечно, маску снимал. Я собирался отправлять свою фотографию дяде и сестре, чтобы они передали родителям, что я жив и на тропе войны во славу Аллаха. — Он сказал это машинально, осекся, быстро зыркнув на Ермилова и на Горюнова, но, увидев их спокойные лица, лишенные ярких эмоций, продолжил: — Рашид узнал и попросил переслать и его сестре.

— Почему не сам?

— Да, я тоже так спросил. Но он замялся, а потом сказал, что его готовят для серьезных дел на Кавказе и за ним плотно приглядывает служба безопасности…

— Игиловская? — уточнил Олег.

Джумал кивнул и добавил:

— Нас всех проверяли, но его проверка уж больно затянулась.

— И ты отправил вашу с ним фотографию твоему дяде и его сестре? — подсказал Горюнов.

— Ну да.

— В твоем телефоне фотка осталась? — спросил Ермилов.

— Он телефон подчистил перед арестом, — вместо Джумала ответил Горюнов.

— Тогда логин и пароль от почты, — попросил Олег, уже испытывая тоскливое чувство, что тонкая паутинка вот-вот оборвется и останется только навязчивое ощущение, что держал ее в руках и упустил.

— Не помню. Правда, не помню. У меня там было несколько ящиков, — довольно искренне ответил Каитов. — Я их в записной книжке телефона держал.

— Ага, — Горюнов склонил голову к плечу и поглядел на Джумала оценивающе, — а телефон ты подчистил. Остаются сестра и дядя. Думаю, твоих показаний, — Петр кивнул на диктофон, — будет достаточно, чтобы обвинить твою сестру в пособничестве. Мы сегодня же задержим ее.

У Джумала округлились глаза.

— Вы не посмеете, — еле слышно прошептал он.

— Ха! — отреагировал Горюнов.

— Есть вариант, — смягчил ситуацию Ермилов, чтобы не доводить до состояния клинча отношения между Петром и подследственным. — Пусть она отдаст нам фотографию. И мы разойдемся с миром.

— Это вы сейчас так говорите, а когда она придет отдать вам фотографию, вы ее все равно задержите, — Каитов, говоря это, глядел только на Горюнова.

Ермилов оглянулся тоже посмотреть на Петра и по выражению его лица понял, что Горюнов в самом деле способен задержать сестру, несмотря на договоренность с Джумалом. Руки у Петра так и чешутся. Он продолжал молчать еще минуту, а потом сказал:

— Тебе не стоит с нами торговаться. Ты лучше подумай, что предпринять, чтобы нас умаслить. Фотография должна попасть к нам в любом случае. И чем быстрее, тем лучше для твоей сестры. Тогда мы, может быть, ее не привлечем.

— Дядя Хамед! Фотография, может быть, сохранилась у него в телефоне. Он, кстати, во Владикавказе живет.

— То есть дядю тебе не жалко, — усмехнулся Горюнов.

Когда они вышли из СИЗО, на проспекте Коста их поджидала машина с шофером. Они успели заехать в Управление перед посещением Каитова в следственном изоляторе и получили в помощь водителя Алексея в комплекте с машиной.

— Вас в гостиницу? — спросил Алексей, обернувшись на пассажиров.

— А давай-ка проедемся в один из ваших спальных районов, — вдруг единолично решил Горюнов и назвал адрес.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Надо съездить в Управление, взять местных оперативников. А еще хорошо бы санкцию. Мне все это не нравится — ни Каитов, ни уж тем более его дядюшка.