«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994

— Кто сумел, тот и черпал, — сказал Ик и поиграл хвостом.

— А это… что у тебя?

— Будто сам не видишь.

Что-то делают в таких случаях, — подумал Фетюков, но ничего не пришло ему в голову. Тогда он поднатужился и дунул на хвост что есть силы.

— Ты бы еще перекрестил, — обиделся Ик, отмахиваясь от перегара.

— Так ведь похож!

— На себя погляди, — справедливо заметил Ик. Потом смягчился:

— Мутанты мы. С урановой рудой выкопанные. Сперва на полигоне пристроились. Не выдержали, однако. Теперь там только население осталось. Им прибавку обещают, давно уже.

— Ну и… что мы тут делаем?

— Ты спишь? Только не говори, что мы тебя сюда занесли. А мы живем. Обстановка та же — кругом ржа и бетон покореженный, ногу сломишь. Только радиации маловато. Не до жиру — статус беженца, сам понимаешь.

— Сплю, значит?

— Ага. Гляди вон, порточину в мазуте полощешь.

— А когда проснусь, что?

— Да нет уж, где тебе проснуться. Так и будешь ни то ни се.

Ик зевнул и собрался уходить, перекинув хвост на руку повыше, чтоб не замараться.

— Слышь, — на всякий случай крикнул вслед Фетюков, — пары капель не найдется?

— He-а, мы этим не балуемся.

Наркоманы, значит, — догадался Фетюков.

— А у бабы твоей в заначке?

— У нас и баб-то нету, — грустно ответил Ик, вертя рукою хвост наподобие пропеллера. — Генофонд не позволяет. Мы простым поперечным делением…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

III. МЫ РОЖДЕНЫ, ЧТОБ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ БЫЛЬЮ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Фетюков с другом лежали под заброшенной яблоней. Солнце любовалось Божьими тварями и опустевшим баллоном аэрозоля, известного в определенных кругах под нежным названием «ризоль». Была та блаженная минута, когда действие уже наступило, а о последействии еще не думалось. Тянуло на доверительную беседу.

— Фетюков, — сказал друг-приятель, за свою ученость и плакатную бороду именуемый в тех же кругах Анти-Дюрингом, — Фетюков, ты про Канта слыхал?

— Который с яблоком, что ли? — охотно поддержал Фетюков, любивший, как и все у нас в Пимеэонске, щегольнуть информацией.

— Тот — Ньютон. А это философ. Есть, говорит, две загадки на свете: звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас.

— Внутри нас ризоль, — заметил Фетюков, обдумывая тему. Не любил он, когда в глаза кололи образованностью. И потому ушел от прямого ответа: — Мне эти философы — во где! Нагородят черт те что, а трудящийся народ расхлебывай.

— Ты, что ль, трудящийся?

— Я — народ! — Фетюков повернулся на бок, чтобы удобней было с законной гордостью постучать в грудь.

— Само собой, — утешил его друг. — Все мы оттуда вышли. Гляди вон, локтем на муравьиную тропу въехал.

Фетюков скосил глаза и помягчел.

— Меня не тронут. Меня, если хочешь знать, ни одно животное не кусает. Тут недавно в собачьей будке жил. Так поверишь, все блохи — фьють! Потому что уважают.

— А собака?

— Что собака? Тоже уважает. Как прихожу, сразу из будки вон. Пожалуйте, дескать. А в чем причина? Вот вы с этим… про нравственный закон говорите. Есть он во мне! Ты меня не кусаешь, и я тебя не кусаю — экология называется.

— Э-э, Фетюков, как раз наоборот: экология — это когда друг дружку едят и все сыты бывают.

— Не, это политика, — сказал Фетюков убежденно. — Ты меня не путай.

Помолчали, задумчиво наблюдая, как муравьиный ручеек сперва бурлил, не доходя до фетюковского локтя, словно перед невидимой запрудой, потом отпрянул и потек в дальний обход.

— И давно тебя перестали кусать?

— Давно. С тех пор, как просветлел.

— До ризолю или после?

— До. Я тогда еще тормозной жидкостью увлекался.

— Знаешь что, Фетюков, — озабоченный Анти-Дюринг сел, словно йог по телевизору. — Есть у фантастов такая тема: лево- и правовращающиеся сахара.

— У нас в Пимезонске все сахара лево, спроси у самогонщиков.

— Не о том речь. Все живое состоит из левовращающихся веществ. А ты, видно, стал правовращающимся. Перестроился. Потому тебя и не едят. Выпал ты из нашего земного круговорота, Фетюков…

От возмущения Фетюков встал.

— А пошел бы ты со своими фантастами да философами. Языком чесать горазды, а как до дела, — отшвырнул ногой посудину, — кто ризолю достал?

И удалился с негодованием.

Козел встретился ему на пути. Но по сближении оборвал привязь и с мемеканьем взлетел на кучу мусора.

— К-козел, — сказал ему Фетюков в оскорбительном смысле, на время забыв о нравственном законе, который внутри него.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

№ 8

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

^{Олег Охлобыстин}

ФГС

…И средние века не так страшны,

Как страшен средний возраст нашей жизни.

Дж. Г. Байрон

⠀⠀ ⠀⠀