Хладнокровное предательство

– Затем, что я там была. И затем, что вы правы: Пол с радостью перевалит вину на меня и будет потирать руки, глядя, как меня вешают! А ферма, ради которой он их и убил, достанется ему… Я ловила на себе косые взгляды инспектора Грили, я понимаю, что у него на уме. Я нездешняя, мне здесь не место, и, если меня отдадут под суд, покой его драгоценной долины не будет нарушен. Мной легко можно пожертвовать!

Ратлидж ее отпустил. Выходя во двор и глядя на гору, он слушал Хэмиша: «Нельзя верить сразу обоим!»

– Она готова присягнуть, что Элкотт был на ферме. А он наверняка заявит, что видел ее. В конце концов они взаимно уничтожат свидетельства друг против друга.

«У нее был револьвер», – напомнил Хэмиш.

Да, револьвер служил веской уликой против Джанет Аштон – и не давал обвинить Пола Элкотта.

И если Элкотт сейчас обшаривает горы, возможно, он не нашел мальчика в ночь, когда совершил убийство. В самом деле, есть все основания подозревать, что Джош не умер сразу.

Хэмиш предупредил: «Времени в обрез. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы виновного выбирал Майклсон!»

– В ее показаниях есть что-то противоречивое, – сказал Ратлидж.

Чутье и знание психологии всегда считались его преимуществами. Когда факты не сходились, он мог положиться на свое чутье, которое позволяло ему отделить правду от лжи и найти виновного. И теперь, когда он так нуждался в своем чутье, оно как будто ему изменило.

– Не надо мне было никого допрашивать. Слишком я успокоился!

Хэмиш возмутился: «Нельзя допустить, чтобы дело передали тупоголовому подхалиму!»

Больше недели Ратлидж жил в Эрскдейле, общался с местными жителями, но так и не раскрыл преступление. Возможно ли, что Майклсон лучше его истолкует скудные улики? А может, он лишь глубже увязнет в них, желая угодить старшему суперинтенденту Боулсу?

Майклсон тщеславен и проворен, и если наделает ошибок, то сможет с ними сжиться – а Ратлидж нет.

Если он не успеет найти убийцу до приезда Майклсона, из-за него могут повесить невинного человека.

А время таяло, как снег…

Вернувшись в дом, он подошел к комнате Хью Робинсона и негромко постучал в дверь.

– Войдите!

Робинсон сидел у окна, на коленях у него лежала нераскрытая книга. Он с тоской смотрел на озеро Эрскуотер.

– Уж лучше, если бы Джош замерз до смерти, чем его кто-нибудь утопил, – сказал он, когда инспектор вошел в комнату. – Слишком уж страшно…

– Мне кажется, вряд ли его утопили, – ответил Ратлидж. – Если убийца нашел его, быстрее всего револьвер. Если же мальчик убежал, то, скорее всего, замерз.

Робинсон вздохнул:

– Слышал, вы арестовали Элкотта.

– Да, поэтому мне сейчас и нужно с вами поговорить. Вы ведь не один год знаете Джанет Аштон. Вы упомянули, что она очень помогала вашей жене во время войны.

– Да, верно. Я отношусь к Джанет с большим уважением. Она многое на себя взвалила. Им вдвоем пришлось вести хозяйство, кормить и растить двух малышей, которые понятия не имели, что происходит вокруг. – Робинсон разгладил складку на брюках. – По словам Грейс, она пыталась объяснить Джошу, что я пропал без вести и, скорее всего, погиб. Но к тому времени меня уже два года не было дома. Мальчик не очень-то понимал, что со мной случилось. Джанет говорила: Джош думал, что я его разлюбил. Мне было больно.

Возможно, такое отношение объясняет сломанные запонки.

– Как по-вашему, могла ваша свояченица убить Грейс и ее детей?

Робинсон бросил на него задумчивый взгляд:

– Зачем вы арестовали Элкотта, раз сами не знаете, кто убил?

– Понимаете, мне хочется исключить любые случайности.

– Тогда я вам вот что скажу. Мне кажется, Джанет была влюблена в Джералда, хотя я никогда напрямую не спрашивал ее об этом. Тогда понятно, почему она переехала на север, бросив прекрасное место в Лондоне. Конечно, ее дело, кого любить. Верю ли я, что она в конце концов напала на Грейс, что ей было больно, что она злилась на Грейс за то, что та увела у нее любимого? Да, возможно. И все-таки мне не верится, чтобы она способна была застрелить сестру и племянников!

– А Пол Элкотт?

– Я недостаточно хорошо его знаю. Джанет утверждает, что он хотел заполучить ферму. Возможно, так и есть. Но способен ли он на убийство ради фермы? Не знаю.

– То есть вы по-прежнему считаете вашего сына убийцей?

Робинсон поморщился, услышав последнее слово.

– Уже не знаю. Не знаю, что и думать. Если хотите знать, мне по большому счету уже все равно. Они погибли, их не вернешь, а мне хочется уехать и ни о чем не думать! – Глаза его молили о понимании. – Мне казалось, страшнее войны ничего на свете нет. Я боялся, что война будет сниться мне до конца жизни. Но сейчас, когда я закрываю глаза, я вижу не окопы. Передо мной возникает личико Хейзел – и засыпающего Джоша, одного, беззащитного, в снегу. Я вижу кухню, всю в крови… Не знаю, долго ли еще это будет продолжаться.

Ратлидж не знал, что ему ответить. Он и со своими кошмарами до сих пор не научился справляться.

– Вы дадите показания на дознании? Дознание пройдет в Кесвике, как только дороги немного подсохнут. Дня через три…