Хмурый Ленинград

До выхода корабля на боевую службу оставалось полтора месяца, и я планомерно продолжал готовить подведомственное мне подразделение: поочередно отправил, вначале Повара на двухнедельные курсы санинструкторов, а затем Либченко к операционным сестрам в военно- морской госпиталь для подготовки по циклу — «операционная сестра». Сам я продолжал водить на консультацию матросов в поликлинику, процесс отсева сомнительных по состоянию здоровья и склонных к хроническим заболеваниям должен быть завершен в любом случае. Как — то повел шесть матросов к врачам- специалистам для окончательного решения их пригодности к длительному нахождению на боевой службе, а еще четырех матросов — к врачам — стоматологам для лечения кариозных зубов и острой зубной болью. Врач — стоматолог на эсминцах по штату не предусмотрен, а матросам предстояло полгода быть в практической изоляции, поэтому заблаговременное лечение зубов не было излишним. И еще матросов с кораблей, готовившихся на боевую службу, принимали без очереди, о чем гласило объявление в регистратуре. Но я старался никогда не злоупотреблять этим правом. Обычно я лично разводил больных по кабинетам, сразу же определяя очередность приема их к врачам. Находился рядом с ними в коридоре, считая, что мне нужно лично выслушать рекомендации врачей и их назначения больным матросам. Увидев, что наша очередь в кабинет к врачу- оториноларингологу подошла, я вместе с матросом стал возле двери кабинета. И как только очередной пациент вышел, мы попытались войти, однако нас грубо оттолкнул от двери какой- то незнакомый мне капитан медицинской службы:

— Сейчас моя очередь, а ты подождешь, понял?! И не рыпайся, жидёнок, иначе пожалеешь.

Обалдев от услышанного и обращенного ко мне старшим по званию хамского неправильного определения моей национальной принадлежности, я невольно отступил на полшага влево. Капитан вошел в двери, но был схвачен мной за шиворот и молча выброшен в коридор. Затем, как ни в чем не, бывало, мы с матросом вошли в кабинет врача. Но, взглянув на пунцовое лицо Лидии Александровны Берштейн, я понял, что в происшедшем инциденте явно намечается немедленное продолжение. Лидия Александровна — она же врач — оториноларинголог, была явно на это настроена:

— Ответьте мне, пожалуйста, что Вам сейчас сказал этот капитан в коридоре?!

— Честно говоря, я даже не обратил на это внимания, Лидия Александровна, — солгал я, не моргнув глазом.

— Нет, ответьте, как он Вас сейчас обозвал?

Собственно говоря, а с чего я его прикрываю, пусть отвечает за свои слова:

— Хорошо, Лидия Александровна, скажу Вам дословно его слова: «Не рыпайся жидёнок, иначе пожалеешь».

— Вы пока выйдите, пусть этот капитан войдет, а вас я позже обязательно приму.

Мы с матросом вышли, и я предложил капитану войти. Когда за ним закрылась дверь, мы услышали громкие крики, похожие скорее на вопли, потом в капитана полетели ваза со стола, дырокол и калькулятор. Он вылетел из кабинета как ошпаренный. Мы немедленно вошли и подняли с пола предметы, которая Лидия Александровна метала в гневе в капитана. Я помог ей убраться на столе и после осмотра матроса, тихо и вежливо попрощался с врачом Лидией Берштейн, после чего мы вышли из кабинета. Через час, собрав свое воинство, начали движение на корабль. Но вначале я снова попал в историю, и опять с этим капитаном. Мне с матросами надо было спуститься на первый этаж поликлиники, где в гардеробе они оставили верхнюю одежду. Но на площадке второго этажа опять стоял этот злополучный капитан, фамилию которого я даже не знал, и скорее всего он ждал именно меня. Приказав спуститься матросам на первый этаж, я заметил, что на площадке никого нет, кроме него и старого списанного стоматологического кресла рядом с окном. Капитан изобразил на лице «злого бандита» и угрожающе прошипел:

— Ну что, жидёнок, сейчас я тебя буду бить.

Честно говоря, он успел мне надоесть. Молча приблизившись к капитану, коротким хуком правой отправляю его в нокаут, затем, подхватив безжизненное тело, потащил его к креслу, где его и оставил. Вечером позвонил Славик Корнаев, естественно, по поводу этого капитана, который в конечном итоге выяснил, что я осетин по национальности. Я ему подробно рассказал о случившемся днем в поликлинике и спросил о возможности нежелательных последствий. Слава успокоил меня, пояснил, что капитан шума поднимать не будет из- за Лидии Александровны. На этом тема была закрыта, и я до сих пор не знаю его фамилии…