Хочешь мира — готовься к войне (СИ)

— Господи, как же я о тебе волновался, Никифоров!..

— Я о тебе тоже, Плисецкий, — подражая, фыркнул Виктор, крепко прижимая его в себе.

…Как странно. Говорить не хотелось. Хотелось просто так сидеть, уютно молчать, чувствуя тепло плеча рядом, чутко вслушиваясь в кошачье урчание. И дышать, потому что дышится. Спокойно и размеренно. Уверенно и совсем не страшно.

В комнате с приглушенным светом, с плотно зашторенными окнами, с какао в кружках и целой горкой разных брускет на тарелке, сидя прямо на полу на сваленных горкой подушках, Виктор шепотом сознавался в собственных страхах и волнениях. А Юрка тихо сопел, свернувшись у него под боком. Он только раз задал вопрос:

— Как он там?..

— Считает, что потерял тебя, — честно ответил Виктор. — И ты не станешь его разубеждать, да?..

— Я знаю, что это тупо, — помолчав, проговорил наконец Юрка. — Но я не могу за двоих.

— Люб…

Юра приподнялся на локте и накрыл его губы ладонью.

— Не произноси этого слова. Пожалуйста. Это слишком больно… сейчас больно… может потом перестанет, и я смогу сказать это. Но не сейчас. Так что не говори, не надо.

— Выходит, он правда потерял тебя, — Виктор коснулся губами центра его ладони и вздохнул. — Глупый Юрка. Все образуется. Обязательно. Вот увидишь. Просто надо немного подождать.

Громозека, урча, вскарабкался на юркино бедро и умостился там, обернув себя хвостом. Зажмурил очи-блюдца, дернул палевыми ушками с кисточками на кончиках и вздохнул. Юрка инстинктивно протянул руку и почесал пушистика по голове, отчего урчание стало только громче.

— Просто нужно еще немножко подождать, — Виктор с нежностью погладил пушистые прядки, выбившиеся из хвоста Юры. И все образуется. Он же дождался Бека. А все остальное — не важно.

====== 18. ======

Чемпионат давался трудно. Волнительно. Слишком много маститых-знаменитых претендовало на выход в финал Гран-при. Так что открытию года, еще сопливому дебютанту взрослой лиги, потомку эмигрантов Юрию Плисецкому, довелось схлестнуться с лучшими из лучших. Стиснуть зубы и кататься как в последний раз в жизни. Парить надо льдом, стремительно рассекать застывший холодный воздух.

Селестино так и не сумел вынудить его взять темой сезона «счастье». Какое тут в жопу счастье, когда Витька с Беком чуть не попались, а он сам, не иначе как от великого счастья, по самые уши влетел в якудзу? Сам о счастье катайся, Чао-Чао! А Юрочке Плисецкому самое оно — Отчаяние.

Джудит Хилл с ее отчаянием, тающим на губах, как мятный шоколад, как аромат увядающей белой розы из японского сада. Он блестяще откатал короткую. А его бильман просто порвал на клочки судейскую коллегию.

Квады во второй части произвольной и совершенно безумный кантилевер в конечном итоге принесли ему победу. Первое золото в национальном чемпионате. Золотой прокат, за которым с трибун наблюдали Виктор и Отабек.

Он так долго шел к этой своей первой победе. Так долго, что замерев под софитами в короткой эффектной точке, протянув раскрытую руку к проходу между секторами, он даже не сразу понял кто стоит там. А его победа чуть печально улыбнулась, и блеснула карими глазами из-под очков. Его победа развернулась и ушла прочь, оставив на поручне белую розу. Его победу не догнать сейчас, потому что впереди — награждение, впереди — фотографии и пресс-конференция.

И орать ему в спину — не выход.

Как сказал Виктор — надо просто совсем немножко подождать. Совсем чуть-чуть. Всего-то до конца мероприятия. А потом сесть в машину и рвануть нахрен. И наконец догнать.

Только догнать не получилось. Выданный хмыкнувшим Отабеком водитель довез его до дома Кацуки, но вежливый охранник сказал, что оябун не появлялся с утра и вряд ли будет в ближайшее время. Что неугомонный якудза мотается по стране, и в конце вообще собирается вернуться в Японию на некоторое время.

— Окейно, — сказал Юрка. — Не вопрос. Он ведь разрешил являться полюбоваться его садом, да? Вот и полюбуюсь. Пока не приедет.

Это было нагло. Даже для того, прежнего Юры Плисецкого. Узнав о его решении, Витя только рукой махнул, Отабек покачал головой и предложил не маяться дурью, а взять и позвонить, а то «любоваться садом», может, придется до китайской пасхи. И вообще, с чего он взял, что Юри возьмет вот так и примчится? Ну или что охрана сообщит о нежданном жильце не его помощнику, а самому Юри? Была, конечно, вероятность, что и в отношении Юры Кацуки оставлял какие-то указания, но вот Бек в них не верил. И Юрке не советовал.

А Юру отвели в «его» комнату. И даже принесли цветов и фруктов. И накормили ужином. И завтраком на следующий день. Но Юри так и не появился. То ли вымещал обиду, то ли больше не хотел видеть, а на катке Юрке вообще померещилось, то ли действительно ничего не знал.

Юрка же в общем и целом занимался всем тем, чем занимался дома. Читал, занимался, готовился к экзаменам, ездил на тренировки, заезжал домой чтоб погладить оскорбившегося на весь свет Громозеку, но всегда возвращался в дом Кацуки. Упрямо, день за днем, снова и снова.