Хочется кричать, или Одним разбитым сердцем стало больше

– Я пошла в первый класс, в это время мать лишили родительских прав. Моим опекуном стала бабушка, которая забрала меня к себе. Для меня это стало настоящей радостью, потому что я была слишком худенькой, неряшливой, вечно голодной девочкой, которая большую часть времени проводила на улице, чтобы не видеть ни пьяную мать, ни её собутыльников. Меня жалели соседи, подкармливали и отдавали ненужные детские вещи. Так что, вспоминая детство, мне особо похвастать нечем. Куча комплексов, стыд за мать и зависть к благополучным детям… А самый главный комплекс развился из-за того, что не нравилась мальчикам. Они считали меня дочкой пьянчужки и обращали внимание только на чистеньких девочек из благополучных семей. Моя мать во всём виновата! С самого раннего детства я её ненавидела.

– Да разве можно мать ненавидеть? – удивилась я.

– Я презирала её за то, что она пьёт, не хотела меня рожать, потом собиралась оставить в родильном доме. Бабушка всё же смогла её уговорить этого не делать. Ей не было до меня никакого дела. Другие мамы, укладывая своих детей спать, читали сказки, целовали и гладили по головке. А моя вечно пьяная мамаша пучила на меня невидящие заплывшие глаза и кричала: «Брысь отсюда!» Я походила на запуганного зверька. Тощая, большеглазая девочка, с грязными ногтями и жиденькими тонюсенькими косичками. Изношенная, протёртая на локтях кофточка и брюки с дырками на коленках. Я не жила, а выживала. Точнее, боролась за существование.

Переступала через гору окурков, вечно валявшихся в квартире, через пустые бутылки, мусор после пьяных гулянок и, взяв старенькую, но любимую куклу, садилась к окну. Я с тоской смотрела на улицу – там играли счастливые дети. Я не хотела жить, а ведь мне не было ещё семи лет. Я была изгоем, никому не нужным детёнышем. Если бы я пропала, никто бы и не заметил. Дети сторонились меня, родители запрещали им со мной дружить. Я погибала от горького одиночества и не понимала, почему так происходит.

– Вы сейчас мне такие страшные вещи рассказываете…

– Говорю как есть! – отрезала моя новая знакомая.

Глава 10

– Бабушка увезла меня к себе в Подмосковье. Она всячески старалась возместить то, что не дала мне мать, но постоянно называла меня бесприданницей. Тогда я ещё не понимала, что такое бесприданница, но бабушка объяснила, что это девушка, которой трудно выйти замуж, потому что у неё ничего нет. Когда я подросла, стала мечтать о прекрасном принце. Однажды я рассказала о своих мечтах бабушке. Та рассмеялась и пояснила, что принцы обычно женятся на золушках только в сказках, а в реальной жизни всё по-другому. А я не понимала, почему не могу мечтать выйти замуж за богатого, ведь мечтать никто не запрещает.

Моя собеседница вдруг замолчала. А потом всхлипнула. Я дотронулась до неё, чтобы успокоить. Она схватила меня за руки и взволнованно продолжила дрожащим голосом:

– Многие хотят выйти замуж за обеспеченного человека, а не за хромого и бедного. Я не вижу в том ничего плохого. И пусть жёны богатых жалуются на судьбу. Пусть говорят, что деньги портят людей. Они просто не знают, что такое жить в нищете, спать на железной кровати без постельного белья и экономить даже на макаронах. Они не понимают, что такое голод, холод, людская молва: «Её мать лишили родительских прав… Это дочка пьяницы». Они не в курсе, что значит жить на бабушкину пенсию и ощущать косые взгляды учителей, так как бабушке было трудно постоянно сдавать деньги на школьные нужды. В нашей стране не любят богатых, но ведь и бедных тоже не любят! Похоже, вообще никто никого не любит и не уважает. До сих пор больно вспоминать детские годы, девочку, виноватую лишь в том, что родилась в неблагополучной семье. Боже, как это унизительно! Этот жуткий комплекс – когда нечего надеть и ты одета хуже всех в классе. Я не пошла даже на школьный выпускной: наряда нет, деньги на праздничный банкет и подарки учителям не сдала. Когда одноклассники в красивых, модных нарядах отплясывали на выпускном балу, я лежала дома, уткнувшись в подушку, и громко ревела. Бабушка пыталась меня успокоить и даже накапала валерьянки, но я была в таком состоянии, что накричала на неё и выбила кружку с валерьянкой из рук. В тот момент я была зла на бабушку и считала её виновной в том, что она родила такую никчёмную дочь, загубившую мою жизнь.

– Я тебе очень сочувствую, – пробормотала я, перейдя на «ты».

Собеседница машинально кивнула и, не выпуская моей руки, зачастила: