Холли

Эмили переживает свои собственные трудности. После эльфийки с её бесценной жировой тканью, ишиас пошёл на попятную, но теперь он уже не покидает её до конца. Было время — после Кастро, после Дресслера, — когда Родди наблюдал в гостиной за её танго с невидимым партнёром. У них даже был секс, особенно после Кастро, но это в прошлом. Ни разу за… три года? Четыре? Когда был Кастро?

Несправедливо, что это так сказывается на Эмили, совершенно несправедливо. Человеческое мясо содержит макро- и микроэлементы, которых нет в таком изобилии ни в каком другом мясе. Ближе всего подобралось только семейство

Но Эм угасает на глазах. Родди знает её так же хорошо, как она знает его, и он всё замечает.

Будто мысли Родди долетели до Эмили, на его телефоне играет «Копакабана» её рингтон.

«Соберись, — думает Родди. —

Соберись и держи хвост трубой».

— Привет, любовь моя. Как дела?

— У меня есть хорошая и плохая новости, — говорит Эмили. — С какой начать?

— Естественно, с хорошей. Ты же знаешь, я предпочитаю десерт вперёд овощей.

— Хорошая новость: та старая сука, что увела у меня протеже, наконец-то двинула кони.

Сейчас мозг Родди работает без перебоев, и на ответ у него уходит всего секунда.

— Ты говоришь об Оливии Кингсбери.

— О ком же ещё. — Эм отрывисто и невесело хихикает. — Можешь себе представить, какой она была бы жёсткой? Как пеммикан[96]

!

— Разумеется, в переносном смысле, — уточняет Родди. В этот раз он первым смекает, что они разговаривают по мобильному, и их могут прослушать.

— Конечно, конечно, — соглашается Эм. — Динь-дон, сучка мертва. Где ты, милый? В парке?

— Да. — Родди садится на скамейку. Вдалеке слышны крики детей на игровой площадке, но, судя по всему, их немного; время ужина.

— Когда ты вернёшься домой?

— О… скоро. Ты сказала, что есть и плохая новость.

— К сожалению. Помнишь женщину, которая расспрашивала про Дресслера?

— Да. — У Родди остались лишь смутные воспоминания.

— Думаю, она подозревает, что мы вовлечены в… ну, ты знаешь.

— Конечно. — Он понятия не имеет, о чём она говорит.

Самолёт входит в очередную полосу облаков.

— Нам нужно поговорить, потому что дело серьёзное. Возвращайся до темноты, хорошо? Я готовлю эльфийские сэндвичи. Побольше горчицы, как ты любишь.

— Звучит заманчиво. — Так и есть, но только формально. Раньше мысль о сэндвиче с тонко нарезанным человеческим мясом (таким нежным!) вызвала бы у Родди зверский аппетит. — Проветрюсь ещё немного. Хочу нагулять аппетит.

— Хорошо, милый. Не забудь.

Родди кладёт телефон в карман и осматривается. Куда его занесло? Затем он видит статую Томаса Эдисона с лампочкой в руке, и понимает, что неподалеку пруд. Хорошо! Ему всегда нравилось любоваться прудом.

«Женщина, которая расспрашивала про Дресслера».

Так, теперь он вспоминает. Маленькая ссыкуха, боявшаяся снять свою маску. Любительница приветствий локтями. Чего им вообще опасаться её?

Благодаря ушным тампонам, пропитанным человеческим жиром — Родди втыкает их на ночь, — его слух так же хорош, как и зубы, и со стороны колледжа он слышит слабый звук человеческой речи, пропущенной через усилитель. Родди понятия не имеет, что там может происходить, так как колледж закрыт на лето, не говоря уже о паникёрстве, вызванном Новым Гриппом, как его называет Эмили, но, возможно, это как-то связано с тем чёрным парнем, убитым при сопротивлении полиции. В любом случае, Родди это не касается.

Родди Харрис, доктор биологических наук, известный диетолог, также известный как Мистер Мясо, идёт своей дорогой.

16

Дядя Генри говаривал, что Холли куда угодно всегда заявится раньше времени, и это правда. Холли просматривает половину выпуска вечерних новостей, где Дэвид Мьюир рассказывает о ковиде, ковиде и ещё раз о ковиде, а потом она не выдерживает. Выходит из квартиры и едет через город, а через лобовое стекло в глаза ей светит вечернее солнце, заставляя щуриться даже с опущенным козырьком. Холли проезжает кампус, слыша, что во дворе колледжа что-то происходит — она не может разобрать слов, доносящихся через колонки или мегафон — и предполагает, что это митинг ЖЧВ.