Холли

— Му, — соглашается Андерсон и снова улыбается своей односторонней улыбкой. Холли думает, что было время, и не так давно, когда он, наверное, был похож на Ли Джей Кобба из фильмов "В порту" или "12 разгневанных мужчин". Красивый и сильный.

— Извините, я на минутку, — говорит Эвелин и уходит. По телевизору тетушка Би[139] только что сказала что-то смешное, и в эфире разразился хохот.

Холли придвигает стул.

— Так вы помните Кэри, мистер Андерсон?

— Та.

— И вы помните Родни Харриса, да?

— Одди! Олл-олл! Нешна!

Возвращается Эвелин. В руках у нее небольшой тюбик крема "Сетафил".

— Он говорит "конечно". Я не знаю, что значит "олл-олл".

— Я знаю, — говорит Холли. — Смолл-Болл, верно?

Андерсон делает еще один из своих судорожных кивков.

— Олл-олл, эна!

Жена снова целует его, на этот раз в висок, затем опускается на колени и начинает втирать крем в его чешуйчатые ступни. В этом есть какая-то прозаичная доброта, от которой Холли хочется одновременно и радоваться, и плакать.

— Ответь на вопросы мисс Гибни, Вик, а потом мы славно посидим. Хочешь йогурта?

— Нешна!

— Мистер Андерсон, меня главным образом интересует то, насколько хорошо профессор Харрис знал Кэри. Думаю, не очень хорошо, верно?

Андерсон делает жевательное движение той стороной лица, которая еще работает, словно пытаясь разбудить другую сторону. Затем он говорит. Холли удается разобрать лишь несколько слов и фраз, но Эвелин понимает всё.

— Он говорит, что Родди и Кэри были хорошими друзьями.

— Зязями! — соглашается Андерсон и продолжает. Эвелин, слушая, продолжает втирать крем в его ноги. Пару раз она улыбается, а один раз громко смеется, и этот звук кажется Холли гораздо более естественным, чем телевизионный смех.

— Профессор не выходил с другими курить, но иногда после игры он покупал Кэри пиво. Вик говорит, что профессор поощрял Кэри говорить о себе, потому что...

— Никто другой этого не делал, — говорит Холли. Это она поняла. Вику она говорит. – Я хотела бы удостовериться, что всё поняла, а потом можете перейти к йогурту. Вы бы сказали, что они были хорошими друзьями?

Андерсон делает свой отрывистый полукивок.

— Та.

— Они вместе пили пиво в боулинге? В "Боульваре", или как он там называется?

— Ядам. Эллиз.

— Рядом, "У Нелли", — говорит Эвелин и закрывает тюбик с лосьоном. — Вам что-нибудь еще нужно, мисс Гибни? Он легко устает в эти дни.

— Холли. — Женщина, которая стоит на коленях и втирает лосьон в ноги своему мужу, может называть ее по имени в любое время. — Пожалуйста, зовите меня Холли. И нет, это было всё.

— Откуда такой интерес к профессору Харрису? — спрашивает Эвелин... и слегка морщит нос. Едва заметно, но от Холли это не ускользает.

— Вы его знали?

— Не совсем, но после окончания турниров всегда устраивались посиделки у кого-нибудь дома. Ну, знаете, как празднование вне зависимости от того, победа была или поражение. С командой Вика это были в основном проигрыши.

Андерсон ржет, как лошадь, и отрывисто кивает.

— В общем, когда подошла наша очередь, мы устроили барбекю у себя на заднем дворе, и профессор буквально захватил гриль в свои руки. Он сказал... на самом деле сказал... что я неправильно готовлю бургеры. Выжигаю из них питательные вещества или что-то в этом роде. Я была вежлива, не стала с ним спорить, но мне показалось, что это было очень грубо. И еще...

— Ые! — вставляет Андерсон. Его ухмылка одновременно ужасна и очаровательна. — Оу-ые!

— Вот именно, — говорит Эвелин. — Они были полусырые. Я не смогла съесть свой. Почему вас так интересует профессор Харрис? Я думала, вы расследуете дело Кэри.

Холли изображает свое самое недоуменное выражение лица.

— Так и есть, но я думаю, что если поговорю с достаточным количеством членов боулинг-команды, то найду ниточку, за которую смогу ухватиться и следовать за ней. Я уже поговорила с мистером Уэлчем и мистером Клиппардом.

— Уи, — говорит Андерсон. — Аы Уи-Кли!

— Старый добрый Хьюи Клип, — рассеянно говорит Эвелин.

— Да, я поняла. Вик, а профессор Харрис водил фургон?

Андерсон снова принялся делать жевательные движения, обдумывая. Затем он говорит:

— Убайу.

— Я не поняла, дорогой, — говорит Эвелин.

Холли поняла.

— Он сказал, что это был «Субару».

6

У стойки регистрации она говорит миссис Норман, что скоро вернется, чтобы повидать своего дядю, но забыла кое-что в машине. Это ложь. Ей просто нужна сигарета. И ей нужно подумать.

Она закуривает в своем обычном положении — водительская дверь открыта, голова опущена, ноги на асфальте, — выдыхая никотин, прежде чем вернуться в дом престарелых, к дяде Генри, который каким-то образом ушел от ковида и продолжает существовать в сумеречном потерянном мире. У него всё еще иногда случаются кратковременные периоды осознания, но они становятся всё более редкими. Его мозг, когда-то столь искусно запоминавший имена, числа и адреса — не говоря уже об умении прятать деньги от племянницы, — теперь представляет собой обычную несущую волну, которая изредка дает всплески.