Холли

— Ты умеешь кричать, Барбара? — Глаза над ее маской, которая украшена красными, белыми и синими знаками мира, сверкают как никогда ярко.

— Что? Зачем?

— Ты когда-нибудь кричала? Полностью, во всю глотку, так, чтобы потом охрипнуть?

Барбара вспоминает свою историю с Брейди Хартсфилдом, Моррисом Беллами и Четом Ондовски. Особенно Ондовски.

— Да.

— Здесь нельзя кричать, это не место для криков, но, возможно, позже. Здесь нужно вести себя тихо. Я могла бы подождать, пока мы вернемся домой, и попросить Мари позвонить тебе, но чем старше я становлюсь, тем хуже контролирую свои порывы. Кроме того, я не знала, сколько времени займет МРТ. Поэтому я попросила Мари позвонить тебе, что ты пришла сюда.

Она снимает с плеча большую сумочку и неуклюже открывает ее. Изнутри она достает конверт с логотипом чернильницы и пера, который Барбара узнает сразу. Ее сердце, которое учащенно билось с момента звонка Мари, забилось с новой силой.

— Я взяла на себя смелость открыть его, чтобы сообщить тебе плохие новости мягко, если бы новости были плохими. Но они не такие. В шорт-листе Пенли пятнадцать поэтов в возрасте до тридцати лет. Ты — одна из них

Барбара видит, как ее рука берет конверт. Она видит, как рука открывает его и достает плотный лист сложенной бумаги. Она видит тот же самый логотип вверху письма, начинающегося со слов: "Комитет Пенли рад сообщить Вам". Затем ее глаза наполняются слезами, и всё окружающее стало расплываться.

2

Они возвращаются на Ридж-роуд в машине Мари. Барбара сидит на заднем сидении. Радио, настроенное на Сириус XM, непрерывно играет мелодии сороковых годов. Оливия подпевает некоторым из них. Барбара думает, что когда они были популярны, Оливия носила пенни-лоферы и делала прическу в стиле "паж". В пути Барбара перечитывает письмо снова и снова, убеждая себя, что оно настоящее.

Когда они приезжают, Барбара и Мари помогают Оливии выйти из машины и подняться по ступеням — медленный процесс, сопровождаемый несколькими громкими пуками.

— Просто прочищаю выхлопную систему, — говорит Оливия буднично.

В фойе, закрыв дверь, Оливия встает перед Барбарой, держа в каждой руке по трости.

— Если хочешь покричать, сейчас самое время. Я бы и сама это сделала, но у меня больше не осталось силы голоса.

Барбара все еще претендует на премию Пенли и на публикацию в издательстве "Рэндом Хаус". Она считает, что это было бы неплохо, деньги на колледж ей бы не помешали, но это не самое важное. Оливия практически заверила ее, что ее стихи будут опубликованы, даже если она не победит. Их прочтут. Пусть не толпы, но уж точно люди, которым нравится то, что любит она.

Она вдыхает воздух и кричит. Не от ужаса, а от радости.

— Хорошо. — Оливия улыбается. — А еще разок? Справишься?

Она справится. Мари обнимает ее за плечи, и они кричат вместе.

— Отлично, — говорит Оливия. — Только чтобы ты знала, я была наставником двух молодых людей, которые попали в лонг-лист на премию Пенли, но ты, Барбара Робинсон, — первая, кто попал в шорт-лист, и самая юная. Однако предстоит преодолеть еще много препятствий, и они очень высоки. Помни, что ты в компании четырнадцати мужчин и женщин, обладающих огромным талантом и преданных своему делу.

— Вам нужен отдых, Оливия, — говорит Мари.

— Я так и сделаю. Но сначала нам нужно кое-что обсудить.

27 июля 2021 года

1

Утром, в без четверти одиннадцать, Вселенная бросает веревку Холли.

Она сидит в своем кабинете (вся мебель по-прежнему стоит на своих местах), заполняя счет для страховой компании. Каждый раз, когда она видит по телевизору веселую рекламу страховой компании — утку Афлак, даму Фло, Дага и его эму[112]

, — Холли отключает звук. Рекламы страховых компаний уморительны. Сами компании не так уж смешны. Вы можете сэкономить им четверть миллиона долларов на фиктивном иске, и всё равно вам придется выставлять счет два, три, а иногда и четыре раза, прежде чем вы получите деньги. Заполняя такие счета, она часто вспоминает строчку из какой-то старой народной песни: "Дай ему палец — руку по локоть откусит".

Телефон звонит как раз в тот момент, когда она заполняет последние строчки в дурацком трехстраничном бланке.

— "Найдем и сохраним", говорит Холли Гибни, чем могу помочь?

— Здравствуйте, мисс Гибни, это Эмилио Эррера. Из "Джет Марта". Мы вчера разговаривали.

— Да, разговаривали. — Холли выравнивается в кресле, забыв об инвойсе.

— Вы спрашивали меня, не переставал ли внезапно появляться кто-то из моих постоянных клиентов.

— И вы вспомнили о ком-то, мистер Эррера?

— Ну, может быть. Вчера вечером, перед тем как лечь спать, я переключал каналы в поисках чего-нибудь интересного, пока мелатонин начнет действовать, и по AMC показывали "Большого Лебовски"[113]. Вы, наверное, его не видели.

— Видела, — говорит Холли. Вообще-то, три раза.

— В общем, я вспомнил про одного парня из боулинга. Он раньше постоянно заходил. Покупал закуски, газировку и иногда бумагу для самокруток "Ризла". Симпатичный паренёк — мне, шестидесятилетнему, он казался ребенком, — но его фотография могла бы быть в словаре рядом со словом "торчок".