Холод южных морей

На вторые сутки после визита губернатора «Мирный» положил якорь возле «Востока». Почти сразу же все офицеры во главе с капитаном прибыли на «Восток». Встреча офицеров обоих шлюпов оставила неизгладимое впечатление. Все обнимались, поздравляя друг друга с благополучным прибытием в Порт-Жаксон. А впечатлений, которыми можно было поделиться, было хоть отбавляй.

– Что-то заждались мы вас, Михаил Петрович, – мягко упрекнул капитана «Мирного» Беллинсгаузен, когда все втроем разместились за уже накрытым столом в адмиральской каюте, – хотя и сами попали в такой переплет, что еле унесли ноги.

– Приключилось что-то серьезное? – заволновался Лазарев, ища подтверждения слов капитана у Андрея Петровича.

– Попали в жестокий шторм в суп с клецками, – пояснил тот, вспомнив образное выражение Фаддея Фаддеевича. – Одним словом, четверо суток болтались, как цветок в проруби, считай, без парусов среди льдин и айсбергов, едва не проломив борт и чуть не потеряв бушприт. Спасибо Фаддею Фаддеевичу, а то могли бы сейчас и не сидеть за одним столом.

– Спасибо Господу Богу и старшему офицеру, – уточнил Беллинсгаузен.

– Не скромничайте, Фаддей Фаддеевич! Ни к чему! – упрекнул его Андрей Петрович. – Быть или не быть зависело от вас, и только от вас. Это же прописная истина.

– Слава Богу, что пронесло, – только сейчас несколько успокоился капитан «Мирного», истово перекрестившись. – Нас, к счастью, сия чаша миновала.

И все трое пригубили мадеру.

– Штормы, конечно, тоже были, но не такие, в который попали вы, да и льдов было поменьше, так как наш маршрут пролегал гораздо севернее. Поэтому причина задержки была не в этом. При подходе к тому месту, где должен был находиться остров Компанейский, якобы открытый испанцами, я круглосуточно имел на салинге наблюдателя и назначил вознаграждение тому, кто первым увидит берег. И признаки недалекой земли были. Мы видели большое количество носимой по волнам травы каменного перелома[25] и двух нырков, совершенно похожих на тех, какие показывались в виду острова Южная Георгия. А пара увиденных поморников окончательно убедила меня в том, что земля где-то рядом с нами по соседству, ибо птицы сии далеко от берега не улетают.

При этих словах Лазарева друзья многозначительно переглянулись.

– Однако дальнейшие события показали, что открытие земли в этих местах предоставлено было не нам, а может быть, другим мореплавателям, более нас удачливым. И все мои усилия оказались напрасными. Не помогли и попытки замедлить ход шлюпа в ночное время подворачиванием к ветру, чтобы не пропустить долгожданную землю.

Вообще-то ведь не зря многие мореплаватели заключают, что испанцы при открытиях своих нарочно вымышляли ложные широты и долготы, дабы не допустить другие морские державы воспользоваться сими обретениями. Но я полагаю, что таковая неверность была следствием недостатка нужных инструментов, а может быть, и самих познаний капитанов, ибо какие выгоды могли побудить испанцев скрывать положения некоторых голых островов, или, лучше сказать, камней, которые могут быть полезны разве что птицам.

– Полностью согласен с вами, Михаил Петрович, – подтвердил Фаддей Фаддеевич. – В этом мы уже имели возможность убедиться при отыскании так называемого острова Гранде, который якобы открыл испанский мореплаватель Ла-Рош в Атлантическом океане. Не следует забывать и о бесплодной попытке Беринга отыскать мифическую землю Гаммы уже в Тихом океане. Именно поэтому я не стал тратить драгоценное время на отыскание Компанейского острова или островов, которые могли бы быть где-то рядом с ним, а сразу же повел шлюп к Вандименовой земле.

– Видимо, вы, Фаддей Фаддеевич, мудрее меня, – смущенно сказал Лазарев. – Но, честно говоря, уж очень хотелось отыскать, пользуясь случаем, что-нибудь, до сих пор неведомое.

– Вполне естественное желание, Михаил Петрович, – все мы, мореплаватели, грешны этим, – лукаво улыбнулся Беллинсгаузен.

* * *

Капитана «Мирного» больше всего волновал вопрос с починкой форштевня, поврежденного во льдах. Для чего он тотчас отправил своих мастеровых осматривать лес, чтобы приискать подходящее для этого дерево. Но это оказалось делом не простым. Поблизости от города лес крупный, но вследствие того, что он растет на каменном грунте, сердцевина почти у всех деревьев выгнила, к тому же они были слишком крепки и тяжелы для приделывания к сосновым деталям корпуса шлюпа. Наконец свой выбор остановили на кедре, который оказался наиболее удобным для кораблестроения.

С позволения губернатора, который был так рад появлению «Мирного», что готов был выполнить любую просьбу его капитана, Лазарев ввел шлюп в небольшой залив к западу от временной базы «Востока» и поставил его при большой воде носом на мель, а когда при отливе вода убыла, то увидели, что нижняя часть форштевня на четыре с половиной фута измочалена в щепу.