Холод южных морей

– А ты, Андрюша, упомянув Кронштадт, и в самом деле вроде бы подумываешь о дырочке для ордена, о котором как-то всуе упомянул я? – ехидненько поинтересовался тот.

– А как же, Фаддей! Только и делаю, что определяю на мундире место для этой самой дырочки. Вот хотел как-то и с тобой посоветоваться по этому поводу. А то вдруг не там, где надо, проколю. То-то будет позору!

– Ну не обижайся, Андрюша! – с раскаянием в голосе взмолился Фаддей Фаддеевич, чувствуя, что явно переборщил с подковыркой. – Ну, признаюсь – черт меня попутал. Ведь хотел-то по-дружески, без задней мысли. Ну, плюнь мне в рожу, наконец! Знаю – заслужил этого. Только прости меня, бестолкового, ради бога! И без того на душе тошно…

– Надо же, и о Боге, и о душе вспомнил, – усмехнулся Андрей Петрович. – И это я слышу от человека, готового ради красного словца и друга унизить, и на дружбу наплевать. Уйди с глаз моих, видеть тебя не хочу!

– Ты же прекрасно знаешь, что никуда я не уйду с камнем в груди. Да и тебе по моей глупости не легче. А у нас же с тобой впереди еще столько дел!

– Он еще, оказывается, и о деле помнит?! – улыбнулся Андрей Петрович, отходя от обиды. – Прямо-таки Юлий Цезарь! И экспозицию обсудит, и походя друга оскорбит. Так, на всякий случай… – и оценивающе посмотрел в умоляющие глаза друга. – Успокойся, бестолковый, по твоему же собственному выражению. Будет тебе экспозиция, достойная показу и государю императору. Только не перекладывай свои проблемы с больной головы на здоровую. У меня и своих вполне достаточно.

– Дай-то бог, Андрюша, дай-то бог, – возликовал в душе Фаддей Фаддеевич, почувствовав, что кризис в их отношениях миновал. – Только я не о том. Просто очень хотелось бы увидеть две примерно равные по содержанию композиции.

– Чего проще, Фаддей! Давай еще с полгодика покрутимся в тропиках, и все дела…

– Ох и язва же ты, Андрюша, ох и язва! Ведь прекрасно же знаешь, что такого времени у нас просто нет. И не будет.

– Я просто к тому, что из ничего чего-нибудь не бывает. А хотеть никто никому не запрещает.

– Не обижайся, Андрюша, прошу тебя. Я же переживаю за наше общее с тобой дело.

– Мое дело – показать фауну и отдельные элементы флоры тех районов, где была наша экспедиция, и ничего более.

– Ты, как всегда, прав, Андрюша, – примирительно сказал Фаддей Фаддеевич, обнимая друга. А затем, как бы невзначай, обронил: – Ты как-то сказал мне, что открытый тобой остров находится где-то западнее Опасного архипелага?

– Да, это так.

– А ты, случаем, не помнишь его координаты?

Андрей Петрович с недоумением глянул не Фаддея Фаддеевича как на человека, у которого явно не в порядке с головой.

– Да я назову их, если разбудишь меня хоть среди ночи… Но в чем дело, Фаддей?

– Да так… – неопределенно обронил капитан, позвонив в колокольчик.

– Передай Макару, чтобы принес сюда карту, лежащую на столе в моей каюте, – приказал он Матвею. – Да пусть захватит и штурманские инструменты, – крикнул вдогонку заспешившему выполнять приказание вестовому.

Когда Макар аккуратно расстелил карту на столе, Фаддей Фаддеевич привычными, отработанными движениями определил названные Андреем Петровичем координаты и поставил карандашом жирную точку.

– Стареет карта прямо на глазах, – притворно-удрученно заметил он, проведя обратной стороной карандаша вдоль длинной цепочки Островов Россиян до только что отмеченной точки. – Вот теперь она выглядит гораздо точнее, – удовлетворенно произнес он. – Правда, за некоторым исключением, – спохватился он и опять взялся за колокольчик.

– Штурмана Парядина ко мне! – приказал он.

Когда тот прибыл в каюту, капитан подозвал его к столу.

– Яков Семенович, вот эта точка, – показал он карандашом на карте, – местоположение атолла Екатерины, открытого три года назад экспедицией под руководством Андрея Петровича. – Штурман уважительно глянул на ученого. – Но на нашей карте он еще не обозначен. Поэтому прошу вас вашим каллиграфическим почерком надписать его название, чтобы оно ничем не отличалось от названий Островов Россиян.

Андрей Петрович завороженно следил за кончиком остро отточенного карандаша штурмана, оставляющего на карте строгую надпись: «Ат. Екатерины».

– Вот теперь все правильно! – удовлетворенно потирая руки, воскликнул капитан.

– Спасибо за подарок, Фаддей Фаддеевич! – растроганно произнес Андрей Петрович.

– Пустяки… Думаю, Яков Семенович часами делал бы подобные надписи, не уставая. Я правильно говорю, штурман?

– Безусловно, Фаддей Фаддеевич! – широко улыбнулся тот и лукаво добавил: – Если только подштурмана будут успевать затачивать карандаши.

– Будут, Яков Семенович, – улыбнулся капитан, – будут! Да так, что вам по возвращении в Порт-Жаксон нужно будет закупать их коробками…

* * *

Беллинсгаузен под всеми парусами взял курс на запад, чтобы по пути на Таити проверить географическое положение острова Макатеа, и уже в полдень следующего дня стал приближаться к его открывшемуся восточному берегу.

Находясь в миле от северо-восточного угла острова, увидели на берегу четырех человек. Трое отчаянно махали ветвями, а один куском рогожи, привязанной к шесту.