Холодное блюдо

– Чертовски много. – Вик смотрела на меня, пока я брал винтовку. – А ты куда пойдешь?

Я взглянул на Генри, который смотрел на меня.

– Мне надо поговорить с Лонни Маленькой Птичкой и снять отпечатки пальцев.

– И никого с собой не возьмешь?

– Возьму, – снова повернулся я к Генри.

Тепло дня начало растапливать оставшийся снег, а облака только стали рассеиваться перед мягким осенним днем в Вайоминге. Пока мы выезжали из города, я посмотрел в зеркало заднего вида на Бигхорн. Свежий слой снега пошел горам на пользу, хоть такого и нельзя сказать о нас. Мы ехали молча. Моя куртка из овчины была накинута на плечи Генри; Дена Большой Лагерь забыла принести ему пальто, как и свежую одежду. Он не казался раздраженным, скорее озабоченным, поэтому я не стал мешать его раздумьям. Я взял набор для снятия отпечатков пальцев из нашей мини-лаборатории и сообщил Руби, куда мы направляемся, а также попросил ее передать любую новую информацию от Дэйва из спортивного магазина, Эсперов или Джима Келлера. Люциан все еще спал в офисе, и я сказал Руби разбудить его, если что-нибудь случится. Она смерила меня взглядом, но воздержалась от комментариев.

У меня на уме был один вопрос, и он касался старой коробки с гильзами 45–70, которая лежала на сиденье моей машины. Я нарушил тишину вопросом:

– Почему он их оставил?

– Не знаю, – Генри не повернулся, но слегка прислонился к двери, винтовка мертвых шайеннов лежала между его колен. – Если только это не была удача.

– Для кого?

– Для тебя. – Он все еще смотрел на солнечный день через окно. – Лонни сильно к тебе прикипел за последние два года. Помнишь наш последний визит? Он спросил у меня, можно ли ему отдать тебе винтовку.

– Шайеннскую винтовку мертвых? Спасибо, но нет уж. – Генри не ответил, и я был почти уверен, что обидел его. – Если вы с Лонни не против, я бы еще немного побыл в лагере живых.

– Он не поэтому хотел ее отдать, – он первый раз повернулся и взглянул на меня. – Так Лонни хотел тебя защитить.

– От чего?

Генри пожал плечами и снова отвернулся к лобовому стеклу.

– Он сказал, что тебе нужна защита от чего-то очень могущественного и плохого. – Остальное прозвучало монотонно. – Сказал, что ты хороший человек и многие хотели бы помочь тебе. Они говорили с ним и, если ты им позволишь, они окажут помощь.

– Какую помощь?

Генри молчал, и я уже начал беспокоиться, что он слишком рано вышел из больницы, но тут он ответил:

– Чтобы выжить.

Когда мы проезжали поворот на Паудер-Ривер-роуд, я подумал о словах Вонни – она сделала все, чтобы ей не пришлось иметь дело с переживаниями, которые я вернул в ее жизнь. Интересно, каково это – так сильно о ком-то заботиться. Оглядываясь назад, я был почти уверен, что Марта любила меня не так. Я действительно был ей дорог, но из-за меня ей пришлось осесть, и Марта делала все, что могла. Она осталась из-за Кади, и я любил нашу дочь едва ли не больше. Я просто не мог себе представить другой жизни. Пожалуй, стоит пойти вечером к Вонни и все с ней обсудить. Мы могли бы отложить все до тех пор, пока дело не разрешится. Тот вечер, когда я держал ее длинные пальцы ног, обхватывал ладонями высокие своды ступней и вез ее домой в темноте ночи, казался уже далеким и зыбким.

Генри задремал, пока я уезжал от солнца, и его прерывистое дыхание стало ровнее после поворота в резервацию. Я видел, как Брэндон Белый Бизон смотрел нам вслед, когда мы проезжали перекресток. Он стоял за своим прилавком. Его трудно не заметить у рекламы газировки, чипсов и конфет. Я поднял руку в знак приветствия, и Бизон наблюдал, как мы проехали мимо, не сбавляя скорости. Он тоже поднял руку и прижал ее к тяжелому двойному стеклу витрины круглосуточного магазина. Брэндон Белый Бизон стоял посреди водоворота современного консьюмеризма как часовой, сигнал в мистическом подводном течении. Я оглянулся через заднее стекло грузовика, чтобы бросить последний взгляд; Брэндон все еще стоял там, вытянув ладонь и растопырив пальцы, словно к стеклу прижалась садовая корзина. Он смотрел нам вслед до конца, и я подумал о Мелиссе в Литтл-Бигхорн.

Я расправил плечи, сосредоточился на дороге и оценил мои поредевшие ряды. Терк уйдет к январю, Вик может уйти еще раньше, и вряд ли мне удастся уговорить Ферга вернуться на полную ставку. Наверное, он просто уйдет на пенсию. Мне и самому этого хотелось. Я взял рацию с приборной панели.

– База, это первая линия, прием.

Через мгновение послышались помехи, а потом голос Руби:

– Отстань, у меня много дел.

– Дэйв из магазина не объявлялся?

Помехи.

– Звонила его жена. Она сделала почти половину и отправит всю информацию, как закончит. Хватит мне мешать.