Холодное сердце Хальгорда

— Туда не ходил, — покачал головой конунг, направляясь следом за мной.

Хакон был на месте, он сидел у кричного горна, Асвёрд стоял рядом, на их лицах застыло потрясение.

— Хакон? Ты в порядке? — обеспокоенно спросила я, заметив, что кузнец совершенно ни на кого не реагирует.

— Да, — кивнул мужчина, но тут же резко поднял и глядя на Хальгорда тихо произнёс, — Я — отомственный кузнец не смог догадаться так сделать, а ведь всё просто…

— Мы через доменную печь руду сплавили, — начал объяснять Асвёрд, так как Хакон замолчал, продолжая держать в руках кусок металла, и задумчиво его разглядывал, — то что получилось, вытащили, но отец всегда говорил, что это плохое железо, оно было хрупким и не ковалось, мы его обычно выбрасывали, но как Эви сказала, полученный чугун ещё раз надо сплавить в кричном горне.

— Выбрасывал, Хальгорд! — крикнул Хакон, вскакивая с места и заметавшись вокруг нас, продолжил, — а сейчас наблюдал как, плавясь, чугун капля за каплей стекал вниз, проходил через фурмы, постепенно на дне горна образовывая крицу. Осталось только молотом поработать, чтобы плотнее стал.

— Железо хорошее и легко с ним работать будет, — добавил потрясённый Асвёрд, — отец учил меня разбираться.

— Кхм, — сдержал смешок Рериг, он, как и Свейн был тем ещё авантюристом. Парень мечтал пойти на драккаре, но, к сожалению, лишился нескольких пальцев на правой руке ещё в детстве, поэтому воином ему не стать. А пастбища такому живому и тянущемуся к новому, парню были скучны, и он с радостью согласился заняться стеклом, когда конунг предложил ему это.

— Ты сам говорил, что Эвелин нам послал Один, чему ты удивляешься, — улыбнулся Хальгорд, с трудом сдерживая смех, он привычно взял меня за руку и повёл подальше от потрясённого Хакона и Асвёрда.

Я же мысленно поблагодарила папу, за его неуёмное желание погрузить меня в историю, бабуле, которая, заметив моё детское увлечение, задаривала книгами про увлекательную химию, маме, что так отважно участвовала во всех моих экспериментах, не всегда безопасных.

— Я продолжу делать бисер, Эви ты заберёшь, что уже готово?

— Да, Рериг, отнесу Анни и Тире, может успеют, — задумчиво ответила, заходя в помещение, — ты меня искал?

— Да, ты сейчас к Анни?

— Зайду, — согласно кивнула, собирая бисер в мешок, — отдам им, Тира шустрая девочка, думаю успеет вышить хотя бы одну тесьму бисером.

— Тогда я тебя провожу, — произнёс мужчина, распахивая передо мной дверь, и стоило нам отойти всего на пару шагов от кузни, он словно волшебник, из неоткуда, достал большую кружку, полную лесной земляники, — это тебе.

— Спасибо, — смущённо поблагодарила конунга, втянув в себя аромат ягоды, я на миг вернулась в прошлое.

Лес за домом бабушки, сбор клубники, скрывающейся от меня под листиками среди травы, как только заполним половину небольшого бидона, конечно же, с помощью бабушки Инны, перебрав ягоду от хвостиков, мы заливали её тёплым молоком, и, прикрыв, глаза наслаждались непередаваемым вкусом лета.

— У вас всё есть? Нужно что? — заботливо поинтересовался мужчина, прерывая мои мысли.

— Да, вроде бы, муки ты вчера принёс, — ответила, подавая Хальгорду ягодку, он, быстро склонившись, обхватил её губами с моей ладони, задерживаясь, дольше, чем требовалось, от этого вроде бы обычного действия, меня охватила приятная волна возбуждения, сердце гулко застучало, а губы пересохли.

— Вкусно, — прошептал мужчина, пристально посмотрев на меня.

— Да, — тихо ответила, засунув в рот горсть ягоды, чтобы не сказал лишнего, чувствуя, как мои щёки пылают от смущения.

На протяжении этих месяцев Хальгорд осторожно и очень нежно ухаживал за мной, сначала я считала это просто заботой конунга, его обязанность, да он и сам об этом говорил. Но с каждым днём, он врастал в меня, делая порой совершенно незаметные подарки или помогая обжиться. Поддерживая и оберегая, меня, Алину и Хейду, его присутствие стала настолько привычным, что вечерами, когда он не приходил, я нет-нет, но поглядывала на дверь, в надежде увидеть мужчину.

А Хальгорд, он просто был…

Помог мне с побелкой домика вёльвы, предварительно засыпав вопросами, зачем мне это и для чего, но одна бы я точно не управилась, и сам участвовал в процессе начиная с поиска подходящей травы для изготовления кисти.

Гуляя по лугам, он много рассказывал о жизни в общине, поделился печальной историей, как он стал конунгом и что ему пришлось пережить. Только молчал о гибели жены и ребёнка, спрашивать я не решилась, да и Анни успела поведать мне достаточно. Конунгом он стал поздней осенью, зима была холодной, овощей нет, ели только мясо коров, которых нечем было кормить, а ещё рыбу: отварную, печёную, вяленную, детей отпаивали молоком, лепёшки и те были раз в неделю. И не удивительно, что после этого в общине заболели… не всем удалось выжить, в том числе жене и дочери Хальгорда.

— Эви, мы почти всё подготовили к торговле, — начал Хальгорд, но вдруг резко замолчал, сощурив глаза, он пристально всматривался в даль.

— Что? — не удержалась я, глядя в туже сторону, что и конунг, но ничего не видела.