Холоп-ополченец [Книга 1]

— Ну, ребята, с богом. Видите, где дымки белеют? Доставайте топоры, косы, цепы. Они там, верно, спят вповалку, так чтоб и не встали. Живо! За мной!

И, стегнув лошадь, он помчался по траве к берегу Вороньей. Мужики тоже настегивали лошадей, стараясь не отставать.

Обгоняя их, мчались по сторонам казаки с Гаврилычем во главе. Вот уж потянуло дымком от костров. Близко… И вдруг… Какие-то тени зашевелились, заржали кони, и тишина, среди которой слышался только мягкий топот их коней, наполнилась криками, визгом, выстрелами. Рядом с Михайлой кто-то громко вскрикнул и тяжело рухнул на землю.

Точно разорвалась какая-то завеса, и на мирном берегу степной речушки закипела дикая сумятица. В один миг все стрельцы были на ногах, а многие на конях и смешались с налетевшим на них отрядом. В непроглядной тьме перепуганные, разъяренные противники стреляли наугад, рубились саблями, топорами, молотили цепами, громко кричали, подбодряя своих, стонали, выли, валились с лошадей и топтали упавших. Никто не разбирал, много ли врагов, никто не понимал, на чьей стороне перевес. Поднимавшаяся с востока туча застлала полнеба. В ней тоже сердито загремело, и вспыхнула молния, озарив на мгновенье испуганных мужиков, отчаянно дравшихся казаков и сплотившихся стрельцов, уверенно напиравших на отряд Михайлы. Еще один громовый раскат, и на всю эту бурлящую кашу потоком хлынул проливной дождь.

Он обрушился так внезапно, что все были ошеломлены, и на миг яростная бойня приостановилась.

— Назад! — крикнул чей-то отчаянный голос, и мужики, точно только этого и ждали, стали торопливо поворачивать лошадей, пуская их наугад прочь от реки и от лагеря.

— Куда? За мной! — изо всех сил кричал Михайла.

Но его голос тонул в неистовом шуме дождя, грохоте грома, криках и лошадином топоте.

Неожиданно кто-то ухватил его за плечо, и голос Гаврилыча крикнул ему в самое ухо:

— Тикай, друже! Побилы нас!

Казаки тоже поворачивали лошадей и мчались обратно, увлекая за собой и Михайлу.

Яркие вспышки молнии озаряли беспорядочную толпу скакавших по степи всадников.

Ливень оборвался так же внезапно, как и начался, туча разорвалась, выглянуло тихое зеленоватое небо, и первый бледный свет пролился на землю.

Михайла оглянулся. Рядом с ним скакал Гаврилыч. За ними никто не гнался. Но там, далеко позади, в легком тумане, поднимавшемся от речки, что-то волновалось, шевелилось, точно назревала какая-то новая опасность.

— Гаврилыч, гляди! — крикнул Михайла с отчаянием. — Ведь это никак стрельцы строятся. Как бы за нами не ударили?

— Може, — пробормотал Гаврилыч. — Зовы своих. Бачь, по всему степу расскакались со страху.

Несколько минут Михайла и Гаврилыч сзывали остатки своего разбитого, расстроенного отряда.

Казаки собрались скорей. Но мужики подъезжали неохотно.

Михайла стал считать и не насчитал и двух десятков.

— Неужто побили столько? — с ужасом пробормотал он.

— Зачем побили? — сказал Савёлка, подъезжая. — Коих, может, стрельцы похватали, а кои сами наутек пошли.

— Ну так что ж? — спросил Михайла, оглядывая опустевшую степь. — Где ж они?

— Да они в Тулу не воротятся. Туда кинулись, — и он махнул рукой на север. — Лычка там, Нефёд и еще кои давно сбирались.

— А Невежка? — спросил Михайла.

— Здесь я, Михалка. Надо б и мне, да не гоже будто. Как расколотили нас, так тебе одному ответ держать. Чай, вместях шли.

Михайла посмотрел на Невежку, но ничего не сказал.

— Ну, Михалка, чого встал. Скачем до ворот. Бачь, ти чортяки скачуть.

Времени терять было нельзя, и поредевший отряд помчался полем к воротам города. Теперь, когда за ними гнались стрельцы, нельзя было пробираться по одному через пролаз, да и нельзя было показывать ход врагам.

Когда они застучали в ворота, караульные долго не хотели пускать их. Только когда караульный казак узнал Гаврилыча, стража отворила ворота и впустила беглецов.

Стрельцы уже совсем нагоняли их, стреляя вдогонку из пищалей. Два передних стрельца, сгоряча не удержав лошадей, вскочили следом за мужиками в ворота.

Караульные захлопнули тяжелые створы ворот, и перепуганные стрельцы оказались вдвоем среди целой толпы мужиков и казаков.

Скакавшие за ними товарищи изо всех сил колотили в ворота, требуя, чтоб им вернули заскочивших ненароком в город стрельцов, суля привести им взамен захваченных на Вороньей пленных. Но раньше, чем Михайла с Гаврилычем обменялись словом об этом, обозленные неудачей казаки набросились с саблями на стрельцов и в две минуты изрубили их.

Дело было кончено. Предстояла расплата.

XVIII

Караульные расспрашивали их: кто их послал на вылазку? Когда они выехали? Много ли там царских войск? Они отмалчивались. Да и что они могли сказать? Они даже не знали, большое ли там войско и кто начальник. Знали только, что привели за собой разъяренных стрельцов, которые теперь, наверное, не уйдут из-под Тулы. Больше всего боялся Михайла сиденья в осаде и сам же ускорил эту осаду.