Хороша была Танюша

На мамин юбилей из Питера наконец нагрянула Настя. По-прежнему колючая и почти совсем чужая. Едва расцеловав блудную дочь на пороге, мама спросила: «У тебя вроде бы солидная должность. Что люди скажут, если ты все время ходишь в джинсах?» Настя отмахнулась, что сейчас, мол, на это никто не смотрит. А что касается того, что у нее до сих пор нет детей, так зачем вообще нужны эти дети? Чтобы подтвердить свою репродуктивную способность в глазах окружающих? Танюшка подозревала, что у Насти теперь просто не получается забеременеть, поэтому она и хорохорится. А чтобы просто поплакаться, для этого она слишком гордая. На самом деле Настя детей любила и вообще она была хорошей сестренкой, жаль, что теперь они редко видятся.

К Насте прилепилась Майка, которая давно не находила, к кому бы из взрослых прилепиться вообще. Настя с Майкой нашли в сарае паяльную лампу и выжгли в заборе дыру, проверяя, сможет ли дракон своим дыханием спалить деревню. Майка недавно прочла такую книжку и усомнилась именно в этом эпизоде, потому что не может же быть у дракона настолько горячее дыхание.

– Да ты чего, – настаивала Настя, – дракон изрыгает пламя, как газовая горелка. А в деревне тем более: сена полно, скотину-то надо чем-то кормить. Деревню сжечь – вообще нечего делать.

– Сейчас такое читают? – поохав над дырой, вздохнула мама.

– Мам, дети только это и читают, – ответила Настя. – Это мы Шолохова читали.

Мама по привычке пыталась подсунуть Майке лакомые кусочки. Однако в гостях у бабушки Айно у Майки тоже было несчастное лицо. Она почему-то боялась Дюбеля, хотя он был добродушнейший пес, притом сидел на цепи. Еще ей не нравился туалет на задворках и почему-то почтовый ящик, прибитый к калитке. Майке вообще много чего не нравилось. Школьные завтраки, математичка с усами, книжки по школьной программе, финский язык в качестве обязательного, финские кроссовки, которые Танюшка привезла из командировки, потому что они никакие не финские, а китайские. Она все ждала, когда же папа возьмет ее с собой в Ригу, которая представлялась ей отдельным сказочным королевством, но Сергей только отнекивался, что надо еще немного подрасти. А куда еще расти, если Майке стукнуло шестнадцать и ее всерьез ничего не интересовало, кроме разных видов прокладок.

Танюшка с ужасом думала о том, а сколько же было ей, когда они с Настей нашли на крыльце мертвую курицу. Насте точно было шестнадцать, однако она не была капризной и глупой девчонкой, нет, она была почти взрослой. Как и Танюшка, хотя ей было-то всего восемнадцать, когда она впопыхах взяла и выскочила замуж, вовсе не ломая голову над отношениями взрослых людей. Ну и где же теперь эти девчонки, испугавшиеся дохлой курицы? Куда они подевались? И где теперь королевич Сергей в свитере, расшитом снежными узорами? Ну, Сергей, предположим, сейчас находится в Риге. А Настя, та же Настя, сидит рядом и думает, вероятно, что Танюшка совершенно не ценит своего женского счастья, потому что у нее почти взрослая красивая дочь, а у Насти детей скорее всего не будет из-за того дурацкого аборта, на который ее отправил старый муж… Может, все дело в муже? Ну он же старый. Так чего проще – найти на силикатном заводе какого-нибудь симпатичного паренька, предположим даже из грузчиков, а потом преспокойно слинять себе в Питер к старому мужу…

Они долго сидели вдвоем на крыльце. Дюбель, сочно и широко зевнув, отправился в будку спать. Майка, начитавшись на ночь книжек про драконов и рыцарей, тоже угомонилась, мама мыла на кухне посуду.

Наступило молчание, которое само по себе тоже было разговором – по старой сестринской привычке читать по лицу, по одному взгляду. «Смотри, – как бы говорила Танюшка, – если я про тебя молчу, это не значит, что я ничего не понимаю». – «Да, да, конечно, – как бы отвечала Настя. – Вот и не говори ничего. Если только хотя намекнешь, я вызову такси и рвану на вокзал. Поезд на Питер есть в три часа ночи. Я совершенно не хочу это с тобой обсуждать».

– Тут абсолютно ничего не меняется, – вслух произнесла Настя. – Я вот подумала, вдруг мы сейчас пойдем спать, а утром обнаружим на крыльце дохлую курицу.

– Ты тогда была такой серьезной, – засмеялась Танюшка. – Только если б не эта курица, сейчас и Майки бы не было.

– Почему ты не уйдешь от него? – вдруг спросила Настя.

– Что?

– Я говорю, что все же давно ясно. Какие такие дела у него могут быть в Риге? И почему именно в Риге?

– Катя вон тоже на юбилей не пришла, – ответила Танюшка только затем, чтобы не отвечать на первый вопрос.

– Катя дура. И с самого начала была дурой, если за этого своего Костю вышла, только чтобы у нее был муж. А какой – неважно.

– Катя не дура. Просто доверчивая слишком, – сказала Танюшка, опять убегая от вопроса. – Замуж вышла, чтобы все как у людей, потому что ей так сказали. Теперь пришли к ней эти свидетели Иеговы и говорят, что день рождения праздновать грех, и она опять верит.

– Поэтому и дура, что всякому встречному верит. Она еще этим свидетелям квартиру отпишет. А почему, кстати, день рождения праздновать нельзя?