Хоровод

Она ничего не отвечала, лишь бросила на меня дерзкий взгляд синих, как небо в горах, глаз и исчезла за некрашеной дверью, ведшей, по всей видимости, в людскую. Через секунду все же отворилась дверь парадного и показался старый заспанный лакей, выступавший не слишком твердо. Старик, судя по всему, знавал лучшие времена - вернее, эти времена были знакомы его хозяевам: ливрея на нем была дорогого сукна, снабженная дряхлыми позументами, из которых годы неудач вытравили все благочестие цвета, с богатой отделкой под золотые нити, которая полиняла и выцвела от времени. Я назвал себя.

- Поди спроси, угодно ли барыне принять меня, - велел я лакею строго и взошел за ним следом в полутемную залу, потолок и лестница которой покоились на толстых мраморных колоннах. Мебели не было и помину, все мне показалось довольно пусто. Hа удивление скоро лакей вернулся и, указав мне на лестницу, проговорил хриплым голосом:

- Пожалуйте, просят.

Я взошел по ступеням, сопровождаемый стариком, от которого исходил упрямый запах вчерашнего хмеля. Он широко распахнул передо мной одну из дверей, выкрашенных когда-то белой краской, и встал за створкой. Просторная комната представилась мне. Высокие окна были занавешены, кресла стояли под чехлами. С одного из них из дальнего угла поднялась мне навстречу невысокая старушка в черном платье, что были в такой моде в окружении Марии Федоровны, и в черном же капоте. Маленькие цепкие ее ручки комкали тоже черный батистовый платок. Я остановился и склонил голову, после чего подошел к ручке. Старушка умильно на меня взирала влажными глазами.

- Рады, очень рады, - заговорила она высоким голосом. - Я знавала вашего дядюшку. Да-да, - сказала она и поспешно вытерла непрошеную слезу. - Все мы смертны, что делать.

Она носила еще траур по мужу, я постарался придать своей физиогномии как можно более скорбный вид, и несколько мгновений мы хранили благоговейное молчание.

- Итак, мы теперь соседи с вами, - слабо улыбнулась Ольга Дмитриевна. - Надолго ли к нам?… Да уж не отвечайте, не отвечайте, знаем мы эту молодежь - в глуши и месяца не выдерживают, скучно, конечно, здесь, что правда, то правда. Зато уж воздух… Простите, мой друг. Эй, Парашка, - возвысила она свой голосок, - чаю принеси нам!

Позади меня чья-то тень быстро пересекла солнечное пятно на полу. Я едва заметно улыбнулся на слова хозяйки и проследовал вместе с ней к круглому столику, за которым предстояло нам чаевничать. Завязалась неторопливая беседа. Потолковали о столичных знакомых, о родне, о всякой прочей чепухе. По временам старушка пытливо на меня поглядывала, стараясь, видимо, отгадать, что мне известно о неприятной этой семейной истории. Подали чай. Его поставила та самая девушка, что попалась мне на глаза у парадного. О тяжбе не было произнесено ни слова.

- Вы уж, пожалуйста, без церемоний, - сказала старушка, подвигая мне чашку. Я было принял ее, но у ней оказалась отбита ручка. Чай был еще горяч, и я не знал, как к нему подступиться. Моя хозяйка подметила это и вызвала Парашку, молча указав ей на чашку. Та зыркнула недовольно, посмотрела на меня с легкой улыбкой и медленно вышла, унося чашку и покачивая бедрами. Я кашлянул несколько раз сряду.

- У нас гости редки, - сообщила мне Ольга Дмитриевна как бы между прочим, - никто не ездит, да и мы поживаем, правду сказать, затворниками. Что ж поделать, - вздохнула она, - видно, отжили свое.

- Да-с, - отвечал я не без смущения, зато уж и без всякого такта.

Чашка была заменена, так переговаривались мы, и новую успел я уже опорожнить раз пять, снова и снова наполняя ее дурно приготовленным напитком.

- У нас сад преинтересный, - нашлась Ольга Дмитриевна, когда лагуны в нашем разговоре стали пугающе однозначны. - Покойник муж сам приглядывал, когда разбивали. Садовник из Англии приезжал, да вот, мошенник, - хихикнула вдруг она, подвигаясь ко мне и переходя на шепот, - и вовсе не англичанин оказался, а немец.

- Вот оно что, - отвечал я, украдкой озираясь в надежде на то, что ее дочь присоединится к нам. - А что, смею спросить, - начал я осторожно сворачивать на нужную тропинку, - вы одни изволите здесь проживать?

- С дочкой, сударь, с дочкой, - поспешно закивала головой хозяйка. - Одной-то скучно даже в мои лета.

- Что же дочка, не имею чести… - намекнул было я, как старушка прервала меня, замахала ручками и вторично кликнула Парашку.

- Ступай позови Елену Алексеевну, - велела она. - Скажи, новый сосед приехали.

Мы помолчали еще в ожидании дочки. Я уставился на дверь, откуда должна была появиться младшая Сурнева. Вместо нее, однако, развязной походкой вошла Парашка и объявила:

- Занемогли-с, не могут выйти.

- Hу, ладно, ладно, иди, боже ты мой, - с досадой приказала вдова.

- Всегда вот так, - пожаловалась она мне. - Когда-то еще порядочный человек пожалует… ну, да ладно. Hе угодно ли сад осмотреть? - спохватилась она. - Сейчас, погодите, я провожу вас.