Хождение за три моря

— Умрёшь, кто тебя похоронит? — добавил Степан, соболезнующе покачивая головой.

— Уезжайте. Возвращаться не смейте.

Он сел под старым дубом-великаном. Друзья с ужасом смотрели, как Афанасий на глазах превращался в дряхлого старика. Полосатый бурундук, посвистывая, взобрался к нему на колени, словно на пенёк, поднялся на задние лапки и стал умывать свою мордочку. Юркая белка спустилась вниз, прыгнула на плечи старика. Отшельник что-то бормотал, с отсутствующим видом, но вскоре его запавшие глаза открылись, увидя, что его спутники не решаются тронуться с места, он прощально махнул рукой, закрыл глаза и больше их не открывал.

Гридя переглянулся со Степаном, вздохнул, сказал плачущей Варваре:

— Раз так надо, поедем!

— Не по-христиански же! — взмолилась Варвара.

Гридя только сморщился и, не оглядываясь, поехал прочь. Степан и Варвара последовали за ним.

Стоит посередине поляны чудесный дуб-великан. Чужому глазу он видится обыкновенным. Только очень старым. Но говорят сведущие люди, что посередь него труба тянется от царства небесного к царству подземному, а в той трубе молонья сверкает — это и есть ось мира. Умрёт дуб, сгинет и мир.

Потому лесу и нужен Хранитель.

Затих на северной стороне поляны топот копыт. Тени от деревьев вытянулись, достигли берёзок-красавиц, кроны их нежно зарозовели в закатных лучах солнца. Вышли на поляну олени, стали мирно пастись возле замшелого валуна, на боку которого виднелся древний круг с расходящимися от него лучами. Знак Перуна. Под валуном, невидимые в земляной темноте, бьют два родника — с живой и мёртвой водой. Ещё говорят знающие люди, что родники раз в сто лет выступают на поверхность земли, а затем вновь скрываются. Успеешь набрать в это время живой и мёртвой воды — твоё счастье.

Опять послышался топот лошадей, но уже с южной стороны. На поляну выехали всадники в татарских одеждах. Увидели Афанасия. Пропели стрелы в темнеющем воздухе. Олени унеслись прочь. И вдруг вечернюю тишину нарушил громовой рёв. Два огромных существа выскочили к дубу и бросились на всадников. Те стегнули лошадей, поскакали назад, скоро рёв и крики замерли в отдалении. И тогда между берёз мелькнул человек, и на поляну вышел древний старик-волхв. Из-под замшелого валуна пробивались две струйки, исчезая в траве. Волхв приблизился к Афанасию и обрызгал его мёртвой и живой водой.

Дуб поскрипывал, словно что-то шептал. В складках мощной коры копошилась лесная мелочь. Мгновения текли. На поляне потемнело, но вскоре её залил лунный свет, словно накинули на неё серебристое покрывало. В неестественной тиши замершей на полушаге природы у подножия дуба сидел юноша.

Жернова времени остановились. И родился Зов, неслышный и гремящий, идущий ниоткуда и со всех сторон; он усиливался, заполнял всё пространство, вплетаясь в хрупкую ткань тишины.

И повинуясь нарастающему Зову, на поляну тонкими белёсыми струйками полезла навь.

Юный волхв поднялся с земли. Человек вернулся к своим истокам.

17 июля 1997 года,

г. Гатчина.