Хожение за три моря Афанасия Никитина (другой перевод и текстологическая обработка)

¹⁵⁶Бесерменин же Меликъ— вопрос о личности этого «бесерменина» и о том, к какому времени относится эта очередная попытка обратить Никитина в ислам, неясен. Разговор с Меликом излагается Афанасием Никитиным после упоминания о праздновании пасхи в Бидаре, но это не означает, что беседа там и состоялась. Это мог быть тот же случай в Джуннаре (попытка отобрать у Никитина коня), о котором он уже рассказывал (см. выше, прим. 85). Но предположению, что беседу с Никитиным вел сам Асад-хан Джуннарский, противоречит то, что хан приказывал чужеземцу обратиться в ислам, а не спорил с ним о вере; кроме того Асад-хан нигде не назван «меликом» (князем, старшиной). «Меликом» мог быть назван Махмуд Гаван (Никитин постоянно зовет его «меликътучаром» — ср. прим. 73), но едва ли он был собеседником Никитина в этом случае. Возможно, речь идет о Малике Хасане Бахри, носившем титул «низам-уль-мульк», сопернике Махмуд Гавана. Никитин упоминал его, называя «Меликъханом» (Л, л. 451 об.; 1\л. 376, 383; ср. прим. 73). При таком отождествлении слова: «ты — здешний» означают, что «мелик» — декапец и, следовательно, принадлежит к той группе правящей верхушки, которую составляли индийцы, принявшие ислам. Брахман по происхождению, Малик Хасан в отличие от Махмуда Гавана, перса, сам был некогда обращен в мусульманство.

¹⁵⁷

Уже проидоша Великия дни четыре... богъ сѣдает, что будет— этот текст явно имеет характер записи, сделанной еще в Индии, до того, как Никитин «воз- мыс ли л» идти на Русь, т. е. до мая 1473 г. О четырех пасхах, отмеченных Афанасием Никитиным «в бесерменской земле», он упоминал и перед комментируемым текстом (см. прим. 155).

¹⁵⁸Волосыны да Кола в зорю вошли, а Лось главою стоит на восток

— Афанасий Никитин приводит русские названия созвездий Плеяд, Ориона и Большой Медведицы, показывая, что он хорошо читает звездное небо. Взаимное положение созвездий, названных Афанасием Никитиным, свидетельствует, что на широте Бкдара оно могло наблюдаться примерно в мае.

¹⁵⁹да к рылу привязаны великыа желѣзныа гири— по словам Минаева, цепь, мечи и гири, а также знамена, о которых говорит Афанасий Никитин при описании слонов, составляли часть сбруи, которая вся вместе обозначалась термином тайя (Минаев, с. 72—73). Но такого предмета сбруи слона как «гири» нет: Афанасий Никитин принял за «гири» большие колокольцы, которые вешали на шею слону. Далее русский путешественник описывает махаута, погонщика слона, который направлял слона железным анком.

¹⁶⁰да коней простых

— т. е. верховых коней, без всадников. При выезде знатных особ в Индии и Иране было принято выводить верховых коней в полном конском уборе, демонстрируя богатство и знатность владельцев. Об этом Афанасий Никитин говорит уже при упоминании об индийских «боярах»: «да пред ними водят кони въ снастех золотых до 20; а на конехъ за ними 300 человѣк (Т, л. 376— 376 об.). В «Александрии» среди добычи Александра после победы над Пором говорится, что к нему привели «1000 тысяч коней зобных (тучных) Поровых и 100 тысяч фарижи (верховых коней) индѣйских под хакизмы серменеми (сетчатыми попонами)» — ПЛДР, вып. 5, с. 128.

¹⁶¹да верьблюдов сто с нагарами... да ковре 300— нагары — большие барабаны, персидско-арабское «наккара». При первом упоминании их у Афанасия Никитина в Летописном изводе стоит «варганников» вместо «нагарников», т. е. переписчик заменил непонятный ему термин на русский музыкальный инструмент. Савваитов верно говорит о литаврах (Савваитов, с. 72), но литавры часто смешивают с кимвалами, «тарелками». Во избежание недоразумения в переводе «нак- кары» везде переданы как барабаны. На верблюдов вьючили большие боевые барабаны. — Ковре

— вероятно, искажение слова «гаурокы», читающегося у Афанасия Никитина (Л, л. 447 об.), т. е. санскритского «гаурика», юная дева, здесь налож-

ницы султана. Они, писал Минаев, должны были непременно находиться в свите каждого индийского царя, и чем больше их было, тем блестящее почитался двор (Минаев, с. 68).

¹⁶³да саадак— набор вооружения: лук в чехле и колчан со стрелами.

¹⁶³играет теремцомъ— здесь имеется в виду парадный зонт чхатра (инд.), символ власти. Далее, описывая паланкины, в которых находились брат султана и великий везир, Афанасий Никитин говорит: «терем оксамитен», балдахин из бархата, и «терем шидян», балдахин из шелка. В санскритской литературе цари и вельможи всегда имеют при себе зонты как знак своего высокого положения. Об этом говорят и античные авторы Страбон и Арриан, ссылавшийся на Неарха как очевидца (Арриан, Индия, гл. 16. — ВДИ, 1940, № 2, с. 243).