Хозяйка Четырех Стихий

Бурая корка на терракотовых плитках сменила цвет на ярко-красный. Кровь стала жидкой и втянулась обратно в отверстие в спине эльфки. Рана закрылась, осталась только дырка в платье на спине, точно под левой лопаткой, темное пятно сукровицы вокруг него и кровавый потек к плечу. Карина побледнела. Глаза ее закатились, и она рухнула рядом с эльфкой. Светлана подняла подругу заклинанием. Тело поплыло в воздухе. Ведьма хотела переложить подругу на кровать. Целительница ловко провела тело в проеме дверей и сама вошла в покои. Светлана наступила на что-то острое, но невидимое в густом ворсе ковра, и коротко вскрикнула. Чары ослабли, и Карина нырнула вниз. Она уже находилась над кроватью, и благополучно приземлилась на ворох скомканных подушек, но так и не очнулась. Светлана разжала сведенные судорогой пальцы подруга, вынула кинжал, ругая себя за то, что не сделала этого сразу. Карина только чудом не проткнула себе живот при падении. Целительница положила кинжал обратно в вазу с фруктами и вернулась к тому месту, где накололась. Светлана присела на корточки и провела рукой по густому ворсу. Результатом поисков явилась черная хрустальная игла. Светлана сообразила, что это Осколок Льда, который она видела на куртке Карины и который эльф вытащил из ведьмы. Целительница задумчиво посмотрела на артефакт, положила его на тумбочку и села рядом с подругой на кровать. Оставалось только ждать – после возврата Чи человек должен был очнуться сам. Светлана заметила на столике книгу и взяла ее. Ведьма ожидала обнаружить легкий женский роман на мягкой дешевой бумаге, но это оказался старинный эльфийский трактат, написанный еще на пергаменте. Заголовок на титульном листе, украшенном богатыми заставками и причудливыми виньетками, гласил: «Заметки о бунте Разрушителей».

Светлана раскрыла книгу там, где угол странички был загнут.

...разбилась. Разрушительница Пчела закричала:

«Что ты сделал? Какие проклятые чары пытался наложить на меня?»

Балеорн ответил:

«Успокойтесь. Это одна из очень старых методик очистки души, примитивная, прямо скажу – топорная. И магии в ней меньше, чем в этой пепельнице».

Разрушительница Пчела нахмурилась и спросила:

«Что еще за очистка души?»

«Все, что вы делаете, что происходит с вами в жизни, записывается как бы в одну книгу, и на самом деле мы помним все, но слишком долго приходится листать, чтобы найти нужную страницу. А память о боли лишает вас разума и сил. То, о чем вы рассказали мне, было написано огромными горящими рунами и разделяло вашу жизнь, вашу книгу пополам», – ответил Балеорн.

«И ты стер эту запись!» – воскликнула Разрушительница.

«Нет, – ответил Балеорн. – Это невозможно. Да и вы ведь помните все, что рассказали».

Разрушительница прислушалась к себе и поняла, что эльф говорит правду. Ушла не память, как она опасалась, а лишь боль.

«И в чем состоит твой метод?» – спросила она хмуро.

«Чтобы размер рун, которыми записана ваша память, уменьшился до нормального, вы должны рассказать о том случае минимум десять раз, – ответил Балеорн. – Тогда тот эпизод остался бы в вашей книге как обычный, незначительный...»

«Десять раз? Ну уж нет!» – закричала Пчела.

«Я знал, что у меня не будет такого шанса, – сказал Балеорн. – Я применил к вам свою Чи, чтобы вам казалось, что вы рассказали это десять раз».

«Но... вместе с памятью о боли ты лишил меня моей силы!» – рассердилась Разрушительница.