Хозяйка Четырех Стихий

Михей совсем уже собрался идти в дальнюю горницу, где в своей люльке спала Наташа, но тут вспомнил об «исключительно важных» вещах, о которых говорил сидх. Мальчик заколебался. Что бы это такое могло быть, он не знал, но быстро сообразил. Михей прошел в кладовку. Осторожно протиснувшись мимо отцовского топора, он открыл шкаф, где мать хранила свой любимый платок с кистями. Михей еще помнил время, когда мог завернуться в него целиком. Когда мальчик положил свернутый платок в мешок, больше места там не осталось. Михей взял спящую сестру и вышел из дома.

* * *

Ульрика кто-то дернул за штанину. Эльф обернулся и увидел юного мандречена. На спине у ребенка была плотно набитая котомка, в руках он держал маленький сопящий сверток.

– Я ухожу к маме, как вы велели, – сказал мальчик.

Марфор обернулся на голос. Мальчик увидел уродливый шрам на лице эльфа и попятился.

– Это еще кто? – спросил Марфор.

– Андрей, это его семья живет в том доме, – пояснил Ульрик.

Марфор хмыкнул. Эльф отчетливо видел по ауре ребенка, что его зовут как-то иначе.

– Отец его вечером, видимо, хорошо принял на грудь и теперь спит как убитый, даже не знаю, что и делать. Не проснулся он? – спросил Ульрик.

Юный мандречен отрицательно покачал головой.

– Теперь, когда мы уйдем, можете спокойно задушить папку, – сказал мальчик.

Марфор покосился на Ульрика. Тот отвел глаза.

– Война закончилась, малыш, – сказал Марфор. – Теперь нам надо как-то жить вместе.

По обескураженному лицу ребенка эльф понял, что «Андрей» ожидал услышать совсем другой ответ.

– А папа с вами воевал, – сказал мальчик. – Он много сидхов убил, правда-правда.

«А некоторых только покалечил», – стиснув зубы, подумал Ульрик.

– Папа из ваших ушей гирлянды плел, которые на елку в Коляду вешают, – продолжал «Андрей». – Я сам видел.

Марфора передернуло.

– Если война закончена – значит, она закончена, – с нажимом повторил эльф. – Я, может быть, таких, как ты, полторы сотни за войну съел. На завтрак! Но я ведь на тебя с ножом не бросаюсь.

К его удивлению, мальчик не испугался.

– С ножом вы на меня не бросаетесь, потому что у вас его нету, – сказал «Андрей» рассудительно. – И врете все, думаете, я маленький. Мне мама рассказывала, да я и сам помню. Вы, сидхи, даже звериное-то мясо не очень жалуете, не то что человечье.

Эльфы переглянулись.

– Шел бы ты к матери, – сдерживаясь, сказал Марфор. – К своей.

– Я чего хотел спросить-то, – сказал мальчик. – Вот если вы не удержите волну, дом наш смоет, это понятно. А с вами что будет?

– А ничего, – сказал Марфор. – Только пузыри по воде пойдут, и все.

– Ага, – сказал мальчик задумчиво. – Ну-ка, дяденька, подержите.

Он всучил одеяло с малышкой ошеломленному Ульрику. Прежде чем эльф успел что-нибудь возразить, мальчик вприпрыжку бросился обратно к дому. Марфор пристально посмотрел на Ульрика. Тот отвел глаза и пробормотал:

– Не иначе как забыл что-то...

– Почему ты пытался задушить мандречена в доме? – спросил Марфор. – Ты что, совсем рехнулся?

Ульрик замялся.

– Ну? – сказал Марфор.

– Это дом рабинского палача, – тихо сказал однорукий столяр. – Я узнал его по татуировке на руке, и в первый момент не сдержался...

– Тебе повезло, что в доме оказался только этот мальчик, а не, скажем, родной брат палача, – сухо произнес Марфор.

– Может быть, ты... – сказал Ульрик, остро взглянув на друга.

Тот задумчиво шмыгнул носом.

– Я тебя очень прошу, – умоляющим тоном продолжал Ульрик. – Я бы и сам, понимаешь, но одной рукой я его даже задушить не могу... Это не такой уж большой расход Чи, я ведь знаю.

– Нет, – сказал Марфор мягко. – Ульрик, приди в себя. Мандречены знают, что мы остались у этого дома. Мандречены знают, кто он и кто ты. Он и так умрет, вот увидишь. Захлебнется.

Ульрик вздохнул, посмотрел на сморщенное личико в свертке.

– Великая Эсте, какие же все малыши противные... – сказал эльф.

Марфор посмотрел на ауру девочки. Нарушения в строении каналов Чи говорили об аутизме и врожденном пороке сердца. Также вскоре надо было ожидать злокачественную опухоль где-нибудь в брюшной полости. Каналы старшего ребенка были в полном порядке. Он мог стать магом, не выше второго уровня, но крепкого второго уровня. Марфор знал причину столь большой разницы в здоровье детей.

– Они противные не все, – заметил Марфор. – А только те, кто по пьяни деланные. В девочке, которую ты держишь, такого наворочано, что я удивлюсь, если она доживет до следующего лета. Если скажут, что во всем виноваты сидхи, которые навели на ребенка порчу, я удивлюсь меньше.

– Но почему? – спросил Ульрик. – Почему люди так ненавидят нас?

Марфор пожал плечами.

– Они и себя не очень-то не любят, – заметил эльф.

– Она шевелится! – придушенно пробормотал Ульрик, прижимая ребенка к груди единственной рукой. – У меня руке что-то горячо...

– Писает она.

Ульрик поднял на товарища удивленный взгляд. Девочка открыла глаза, сморщилась еще больше и закричала, суча в одеяле ножками и выгибаясь всем телом. Ульрик представил себе бородатых мандречен с топорами, бегущих на крик ребенка, и аж вспотел.

– Успокой ее! – воскликнул Марфор.

– Как?

– Покачай!